Коппель проворно, словно кот, прокрался по кустам, обошел дом, оставив Миллера караулить саквояж с инструментами. Вернувшись, прошептал: «Свет в комнате горничной все еще горит».
Не решаясь закурить, они, ежась от холода, целый час просидели под мясистыми листьями вечнозеленого рододендрона. В час ночи Коппель обошел дом еще раз и сказал, что света в комнате Барбары нет.
Они подождали еще двадцать минут, потом Коппель сжал руку Миллера, взял саквояж и подошёл к окну кабинета. Где-то вдали залаяла собака, а еще дальше взвизгнули шины автомобиля.
К счастью, окна кабинета были в тени, луна освещала другую сторону дома. Коппель включил фонарик, провел лучом по раме, по перекладине, разделявшей окно на две неравные половины. Сигнализации не было. Он раскрыл саквояж и вынул моток липкой ленты, присоску с ручкой, похожий на авторучку, алмазный стеклорез и резиновый молоток.
Искусной рукой «медвежатник» очертил «алмазом» почти идеальный круг на стекле у самого запора. Потом наклеил на него два куска липкой ленты так, чтобы их концы выходили за круг. Послюнявив присоску, он прижал ее между ними к вырезанному кругу.
Держа ручку присоски в левой руке, он взял в правую резиновый молоток и резко ударил по кругу. Стекло хрустнуло, очерченный диск выломился. Мужчины прислушались, но в доме по-прежнему было тихо. Не выпуская из рук присоски со стеклянным диском, Коппель оторвал куски липкой ленты. Заглянув в окно, он увидел на полу кабинета толстый ковер и ловко бросил на него присоску вместе со стеклом. Она упала бесшумно. Сунув руку в отверстие, он поднял защелку, открыл нижнюю половину окна и в мгновение ока очутился в кабинете. Миллер осторожно последовал за ним. Хотя в доме по сравнению с освещенной луной лужайкой царила кромешная тьма, Коппель, казалось, видел все.
– Стой, – прошептал он Миллеру, и тот замер.
«Медвежатник» бесшумно прикрыл окно и задернул шторы, потом прошел через кабинет, инстинктивно огибая мебель, закрыл дверь в прихожую и только потом включил фонарик. Его луч высветил письменный стол, телефон, книжный шкаф и, наконец, остановился на красивом камине, окруженном кирпичной кладкой.
– Здесь?
– Если верить бывшей домоправительнице, да.
– А где рычаг, открывающий потайную дверь?
– Не знаю, – проговорил Миллер, подражая глухому бормотанию вора, который знал, что человек бормочет гораздо тише, чем шепчет. – Вам самому придется его найти.
– Черт! С этим можно до утра провозиться, – буркнул Коппель.
Он усадил Миллера в кресло и попросил не снимать перчатки. Взяв саквояж, подошел к камину, надел на голову обруч, вставил в его крепление фонарик и миллиметр за миллиметром начал ощупывать кладку, кончиками пальцев ища необычные бугорки или углубления. Пройдясь так по всем кирпичам, он вынул мастихин и стал пробовать им трещины. Его усилия увенчались успехом лишь в половине третьего.