В этот раз мы направились левее и уже с вершины иного холма осмотрели башню герцога Канцура. Там всё оставалось без изменений: наглухо закрытые ворота и виднеющийся на верхней площадке постовой – один штука, гуль обыкновенный. Приветствовать нас поднятыми лапами или размахивать копьём он не стал, да и мы в его сторону даже не сплюнули. Раз между нами установился вооружённый нейтралитет, то пусть так и остаётся. Пока…
Лошадей заметили издалека, они лишь немного разбрелись по долине. Причём паслись они удобно, и если бы у нас имелась возможность организовать загонную облаву хотя бы пятью-шестью всадниками, но – мечты мечтами… Об этом я не раз высказался, пока мы спускались вниз. Но толку от моих досадующих высказываний, если у нас нет соратников, да ещё и верхом? А лошади у нас только две, и то изрядно вспотевшие: я и Санёк. Пока выбрались усиленным маршем на перевал между долинами, изрядно взмокли от усилий, и желание заиметь транспорт выросло десятикратно.
На перевале мы уже двинулись прямиком к нагромождению скал слева. Следовало сделать паузу перед дальнейшими телодвижениями, чуть отдохнуть и припрятать мешающую нам поклажу.
Местечко отыскали отличное, а вот отдохнуть не удалось. Необходимость нас заставила интенсивно тренироваться с десятиметровым лассо. А это тоже оказалось весьма сложным делом. И только когда у нас стало получаться, мы последний раз внимательно присмотрелись к башне и спустились в долину.
К немалому нашему оптимизму табун на нас вначале не обращал ни малейшего внимания. А мы медленно топали к нему, держа боковую дистанцию в двадцать метров и стараясь выглядеть заблудившимися подсолнухами: качнулся, словно под ветром, сделал шаг. Опять качнулся, опять шаг. Знал я о таком методе, хотя он и не давал никаких гарантий. Лошадь – она лучший друг человека после собаки, но именно поэтому и не хочет, чтобы на ней всю жизнь сеяли, пахали и возили неподъёмные тяжести. А уж чем их может прельстить рабская доля, когда они живут независимо, жируя на воле, не зная голода и не опасаясь хищников. А зрение и чуткий слух позволяют заметить опасность очень далеко. Поэтому оставалось печально и разочарованно вздохнуть…
Когда нам оставалось до лошадей метров сто, они резко сорвались с места, промчались к выходу из долины, только их и видели.
Санёк всё-таки не выдержал:
– Куда же они?! – срываясь в погоню. – Мы же добрые! У нас сухари!
– Ага! Заманишь ты их сухарями! – выкрикивал я в ответ, тоже набирая скорость в высокой, выше пояса, траве.
– И корешки у нас есть, и грибы! Эй, лошадки!..