На что инспектор строго возразил, что сотрудники Скотланд-Ярда работают и по воскресеньям.
– Что изображено на ваших гравюрах?
– Да так, ничего интересного. Церковь, водокачка, коровы в поле. Ну кто их купит? Людям не интересно то, что они видят каждый день.
– Ни одну не удалось продать?
– Купили штуки три. Туристы. Летом у нас тут их много бывает. – Уэллинг изобразил что-то вроде улыбки. – Из-за местных достопримечательностей. Ну, например, церкви. Настоящая старина, семнадцатый век. Работает как музей. Говорят, местный витраж единственный такой в стране. И он гораздо старше церкви. Во времена Генриха Восьмого его успели снять и закопать в землю, и он пролежал там бог знает сколько лет. Пока не откопали и не поставили на место. И дома тут попадаются старинные. В общем, есть на что посмотреть. Я сам ничего в витражах не понимаю, но приезжают люди с большими деньгами и платят. И это когда в стране тысячи голодают и живут в плохих условиях!
– Как к вам попали гравюры?
– Я же сказал – вместе с магазином. А его нам передал тесть со всем содержимым. Мы здесь всего пять лет. Когда начались трудности, он бросил дело. Пришлось приехать сюда нам с Салли. Но в основном мы торгуем сувенирами: керамикой, памятными медалями. Если бы жена не держала кафе на углу, не знаю, удалось бы нам сводить концы с концами. Мы ведь близко от Кембриджа, и летом здесь полно людей. Приезжают на машинах, приходят пешком. Каждый обедает. Вот тем и живем. И на зиму запасаемся, когда тут ни единой души не увидишь. Туристы покупают у нас еще фарфор, акварели и фотографии, раскрашенные вручную. Продаем и открытки с церковью.
Он наконец отпер дверь магазина и достал стопку пыльных гравюр, покрупнее, чем те, что Филд видел в комнате Фанни. Но автор был тот же самый. Вскоре инспектор убедился в этом, разглядев на одной в углу подпись.
– Я полагаю, ваш тесть должен знать этого Ч.Х.?
– Возможно. Но с ним не поговоришь, он теперь чокнутый. Крыша у него сдвинулась, понимаете. А его жена… та еще мегера. Неудивительно, что старик тронулся умом, а дочка ушла из дома.
– Неужели?
Уэллинг усмехнулся:
– Да, с молодым парнем. Несмотря на крики матери. Я тогда еще не был женат на Салли, только приезжал сюда иногда. – Он помолчал. – Но удерживать ее в доме вечно у них бы все равно не получилось. Забыл, как его звали, этого парня. Кажется, он учился в каком-то колледже. С тех пор они о Фанни даже вспоминать не хотят. Особенно мать. И мою жену тоже не спрашивайте – говорить не станет. Считается, что она их опозорила.
– А какой адрес у вашего тестя?