Заметя в собеседнике склонность обзавестись собственным домом, Чиркин принялся доказывать, что никаких велодромов на усадебном месте устраивать не надо, а, напротив, следует сейчас же приступить к постройке дома.
— А уж людей-то я вам порекомендую хоть сейчас! — говорил он, подливая вино в бокал Игнатия Иваныча. — Кредит у подрядчиков тоже мы с Дормидонтом Сидорычем похлопочем… А там, понятное дело, можно кое-где и в банках перехватить, да и так-то есть люди, которые не любят, чтобы их денежки залёживались.
Чиркин воодушевился, и прежнюю свою речь, полную вздутых и лживых обещаний, начал украшать уже заведомою неправдою.
— Может быть, видели на Васильевском острове мои дома-то? Все они лет десять тому назад также выстроены, а теперь, посмотрите-ка, какую прибыль дают!.. Правда ведь, Дормидонт Сидорыч?..
— Да, да… ещё бы! — подтверждал тот.
Чиркин, упоминая о домах на Васильевском острове, имел ввиду дома, принадлежащие его родному брату; знал об этом и Дормидонт Сидорыч, но его ли дело разуверять доверчивого слушателя и простодушного неопытного дельца? Сколько мог, он старался теперь только об одном, чтобы сделка состоялась, потому что он выиграет от этого, получив от Чиркина условленные десять процентов, а в случае неудачи, пожалуй, придётся спустить все эти перстни, часы, портсигары и янтарные мундштуки, а без этих атрибутов что же будет делать агент тёмного царства столицы?
Вскоре после этого был совершен акт на запроданную усадьбу на Песках, и только уже после того, как были вручены Чиркину шесть с половиною тысяч, Игнатий Иваныч рассказал брату и Силину о своих планах. Те оба обрушились страшным негодованием и открыто называя Игнатия Иваныча «изменщиком». Обманутые Игнатием Иванычем компаньоны понимали, как дёшево приобрёл тот усадьбу, на которой можно, действительно, выстроить доходный дом.
Особенно сильно негодовал на него Силин. Стараясь почему-то замаскировать свои чувства, он говорил сладким и вкрадчивым голосом:
— Ведь если мы, дорогой мой Игнатий Иваныч, все трое будем держаться друг друга — то ведь каких дел-то натворим! Ведь мы никого бы посторонних не допустили к этому делу… Дом-то этот мы выстроили бы, да и продали бы его… А за какую сумму!.. А там опять бы ещё и ещё дом!..
— Конечно, конечно, Игнатий… Это непростительное с твоей стороны поведение… Хоть бы слово! Хоть бы намёк!.. Мы не чуждались тебя!.. Да… нехорошо…
По лицу Порфирия Иваныча блуждали красные пятна, руки и ноги тряслись от такого неожиданного поражения.
— Но, позволь, Порфирий. Разве я не могу распоряжаться своими деньгами?.. В чём могу, я не отступлю от вас, работаю в компании, ну, а в этом деле мне захотелось попробовать силы самостоятельно, — также возбуждённо возражал «изменщик».