И вотъ, перебывавъ въ разныхъ шайкахъ, попалъ наконецъ старый старичина 80-ти годовъ и въ Устинъ Яръ. А смѣнялъ онъ не по своей волѣ. Погуляетъ какая шайка года три-четыре, смотришь — и разстройство ей. Либо атаманъ взятъ и казненъ, либо молодцы по очереди переведутся, кто какъ сгинетъ, кто отъ пули, кто въ Сибири, кто въ Волгу угодитъ, а то просто разбредется шайка. Прослышутъ, что другой атаманъ завелся и куда удалѣе или тароватѣе, иль богаче живетъ и лучше кормитъ. И уйдутъ къ нему проситься въ службу. Бѣлоусъ и останется ни при чемъ и тоже за ними къ новому хозяину въ батраки. И дѣлаетъ, что укажутъ. Былъ онъ кузнецъ, былъ и въ плотникахъ, другой разъ лапти плелъ на всѣхъ молодцевъ. Теперь вотъ рыболовствуетъ.
— Что завтра будетъ, одинъ Господь небесный про то знаетъ, часто думаетъ и говоритъ Бѣлоусъ. Убьютъ атамана или просто нарѣжутся молодцы на войска или на воеводу — и конецъ! А то проявится другой какой лихой атаманъ, такъ нему уйдутъ отъ нынѣшняго атамана. Онъ къ тому же и атаманитъ на свой ладъ. Чудно. Мудрено у него служить. То звѣря лютѣя, то дѣвка дѣвкой. Угодить на него мудрено. Не убилъ кого — виноватъ, а тамъ убилъ какъ слѣдоваетъ, — тоже виноватъ. Да, атаманъ Устя — загадчикъ.
Собрался уже было Бѣлоусъ домой, побрелъ по берегу, но повстрѣчалъ мужика Ваньку Лысаго или Хрипуна и застрялъ. Изъ всѣхъ жильцовъ Устина Яра дѣдушка больше другихъ любилъ Лысаго. А тутъ еще случился — Лысый, пригорюнясь, идетъ и съ ружьемъ.
— Вона! Ружье! воскликнулъ дѣдъ.
— Да, дѣдушка. Хоре мое… хоре — хорькое!
Ванька Лысый говорилъ такъ хрипло, что не всякій бы сразу его рѣчь разобралъ. За то его и Хрипуномъ прозвали.
— Какое твое горе? удивился Бѣлоусъ и, опустивъ кадушку на землю, положилъ удочки и уставился на Лысаго.
— Куда собрался, Иване?
— Вишь ружье. Ефремычъ далъ по указу атаманову.
— Зачѣмъ?
— Атаманъ, ховоритъ, указалъ тебѣ идтить работать. А то, ховоритъ, даромъ хлѣбъ жрешь.
— Дорогъ имъ хлѣбъ-отъ знать. Все попрекаетъ имъ! проворчалъ Бѣлоусъ.
— Эхъ-ма… Утопился бы вотъ здѣсь, чѣмъ въ хородѣ въ острохѣ сгнить! воскликнулъ Лысый, махнувъ рукой. И, усѣвшись у берега на траву, онъ уныло носъ повѣсилъ. Бѣлоусъ подсѣлъ въ другу и сталъ его разспрашивать:
— Зачѣмъ-же ружье тебѣ дадено?
— Идтить работать.
— Что-жъ тебѣ указано дѣлать?
— На Козій Хонъ идтить.
— Знаю Козій Гонъ. Далече. Часовъ пять, а то и шестъ пройдешь. Тамъ дорога большая. Изъ Саратова проѣзжіе бываютъ.
— Ну, вотъ. То-то… затѣмъ и нарядили.
— Подсидѣть кого… вздохнулъ Бѣлоусъ.
— Подсидѣть.
— И ухлопать?
— Вѣстимо ухлопать. А то глядѣть что-ль?