— Рѣшительно не помню.
— Ахъ, ты какой! Грѣхъ сродственниковъ-то позабывать. Ну, да за это мы съ тебя пять лишнихъ стаканчиковъ…
Харлюзинъ промолчалъ и сталъ отходить отъ плетня. Мужики и бабы въ недоумѣніи начали перешептываться.
— Носъ задираетъ! Вонъ оно и смотри! донеслось ему въ догонку. — Питерская штучка.
— Иванъ Тимофѣичъ! Ты ужъ тамъ какъ хочешь, а съ пріѣздомъ тебя поздравить надо! крикнулъ кудластый мужикъ. — Безъ этого, другъ любезный, нельзя. Мы за этимъ и пришли. Какъ знаешь, а по стаканчику поднеси! Кабакъ теперь открытъ и за четверткой я живо спорхаю.
Харлюзинъ обернулся.
— Не лучше ли, други любезные, это сдѣлать потомъ? спросилъ онъ. — Натощакъ-то какъ будто бы оно и не ловко.
— Зачѣмъ неловко? Натощакъ-то только и пить вино. Съ тощаку-то оно лучше забираетъ. Нѣтъ, ужъ ты, другъ, не отвиливай. Потомъ-то мы особь статья выпьемъ, а теперь безпремѣнно надо тебя по стаканчику съ пріѣздомъ поздравить. Не скупись, пошли.
Харлюзинъ полѣзъ въ карманъ и досталъ двѣ рублевыя бумажки. Кудластый побѣжалъ за виномъ. Бабы и мужики между тѣмъ залѣзли уже за плетень. Бабы щупали платокъ и ситецъ на платьѣ жены Харлюзина, стараясь испробовать достоинство матерій, мужики осматривали самого Харлюзина и выпрашивали у него папиросы. Лысый мужикъ чесалъ затылокъ и говорилъ:
— А вѣдь мы думали, что ты вспомнишь насъ, сродственничковъ-то, и подарочкомъ намъ поклонишься. Въ кои-то вѣки разъ пріѣхалъ, да и то…
— А ты вотъ погоди… Дай мнѣ разобраться, дай легкую передышку сдѣлать, смущенно говорилъ Харлюзинъ. — Разберемся мы, оглядимся, потолкуемъ съ Иваномъ Захаровымъ, кто намъ сродственникъ, кто нѣтъ, да тогда ужъ и приступимъ. Ты погоди.
— Да неужто мы тебя, Иванъ Тимофѣичъ, обманывать будемъ? Господи Іисусе! Видишь бабку Прасковью… Кланяйся, бабка… Вотъ эта бабка тебя на рукахъ нянчила, право слово, нянчила. Я тебя за виски, бывало, таскалъ. Сейчасъ околѣть, таскалъ, когда, бывало, ты забалуешься. Когда тебя и въ Питеръ-то въ торговую науку отправляли, такъ я и то тутъ былъ. Василій Жидковъ тебя возилъ. Померши онъ теперь.
— Ладно, ладно… Вотъ переговоримъ съ Иваномъ Захаровымъ, такъ, можетъ быть, и вспомнимъ.
— Да ты, Иванъ Тимофѣичъ, вотъ что… Четверть эту самую мы сейчасъ выпьемъ, а потомъ ты дай намъ на всѣхъ трешницу — вотъ съ насъ и довольно будетъ.
— Потомъ, потомъ… Дай только разобраться-то мнѣ.
— Ситчику бы, матушка, намъ… приставали бабы къ женѣ Харлюзина.
Появился Иванъ Захаровъ. Въ рукахъ онъ несъ тарелку со свѣжимъ сотовымъ медомъ.
— Братецъ… Вотъ я медку наломалъ… Съ медкомъ чайку-то… говорилъ онъ.