Внизу во дворе два молодых человека, по виду студента, долбили мартовский лед ломиками и приваренными к арматуре топорами. В дешевых джинсовых курточках, грубой кожи башмаках, они тем не менее не замерзали на утреннем морозце; от их разгоряченных тел шел пар, они перебрасывались какими-то шутливыми фразами и весело смеялись.
И Марте на минуту захотелось вот такой веселой, озорной жизни, с работой до испарины, со скучными лекциями, веселыми «капустниками» в студенческом театре, голодными перерывами между лекциями, потому что нет денег даже на пирожок, жадными поцелуями за шторами в лекционном зале институтской библиотеки, спортивным сексом со многими партнерами, дешевой косметикой, дешевым вином, дешевыми сигаретами, с украшениями из позолоченной бронзы с горным хрусталем вместо брильянтов...
Конечно, она понимала, что в молодость нельзя вернуться. Да и что греха таить, в нищую молодость не очень-то и хотелось возвращаться.
Она прямо так, в розово-голубом пеньюаре, прошла к трюмо, открыла шкатулку, стоявшую между коробочками, бутылочками, флаконами, раскрыла ее и залюбовалась лежавшей сверху золотой брошью. В центре был большой белый брильянт с мелкими брильянтиками вокруг, от него влево и вправо вели две такие милые золотые загогулинки, на концах которых, уже в меньших размерах, повторялась центральная композиция — брильянт средних размеров и мелкие брильянтики вокруг. Форма броши была старорежимной, консервативной, немодной. Такие, наверное, носили в конце прошлого, начале нынешнего века богатые дамы Москвы и Петербурга на балы, на приемы. Но в консерватизме формы была своя прелесть. Она и сейчас охотно приколола бы новую брошь к черному бархатному платью, которое неделю назад пошила у Мелиссы Франковны на Большой Бронной, в элитном ателье.
Ну, приколет она брошь, натянет на себя платье, сунет ноги в новые туфли, привезенные Модусом из Парижа, черно-зеленые, из крокодиловой кожи... И куда пойдет? Кто-нибудь спешит пригласить ее на бал? На худой конец в Большой зал Московской консерватории? Или в дорогой вечерний ресторан?
Модус не позовет. Кто другой не решится, зная, что она «девочка» Модуса. А с Витьком она ходит в вечерние бары поскромнее, где мало шансов встретить знакомых Модуса, и ходят они туда в джинсах и свитерах. Так что висеть платью в шкафу, а брошке среди других шикарных драгоценностей, подаренных Модусом, лежать в шкатулке. До лучших времен.
Она раскрыла бумажник. Денег было всего тридцать тысяч. У Витька и того не найдется. Так что, если не удастся днем выцыганить бабок у Модуса, вечером и в бар не сходить. Придется торчать дома.