Он отказывался ездить на правительственные «охоты» в Завидово с подставными медведицами и кабанами, ошалелыми от долгого плена в руках егерей и выпущенными под дула тульских двухстволок уток. Застолья и сауны волновали его еще меньше.
У Бугрова было всего две любви. Одна взаимная. И одна драматическая, даже трагическая, без взаимности.
Взаимная любовь была у Александра Ивановича с классической музыкой. Во время концерта ему казалось, что музыка вливается в него, входит в каждую пору его тела, обволакивает сердце, находя там отклик и понимание. С музыкой они страстно любили друг друга.
С женой так не получилось.
Он был молодым инженером на одном из московских заводов, когда случайный пируэт судьбы свел его на пляже в Химках с аспиранткой кафедры библиотековедения института культуры Ириной.
У нее было удивительно стройное, изящное, змеиное, на редкость сексуальное тело. Прибавить к тому огромные изумрудные глаза, тонкий рот, белоснежные зубы, ровные, словно фарфоровые, длинный тонкий носик, изящные бровки, толстая, до ложбинки над ягодицами коса — не девушка, а сказка. Хозяйка Медной горы. Царевна-Лебедь.
Поклонников у нее миллион и еще несколько. И влиятельные, и богатые, и удачливые.
Она выбрала его. Он был красив, талантлив, перспективен. Но не больше многих других. Последней каплей, перевесившей его чашу, была самозабвенная любовь, светившаяся в его глазах.
Избалованная красавица выбрала любовь, сама при этом не испытывая никаких чувств к будущему супругу. Впрочем, как и к другим мужчинам. Она их немного презирала, немного терпела, признавая за ними право на существование. Но не более того. Не имея сколько-нибудь систематического образования, всех мужчин считала глупее себя и находила в повседневной жизни массу подтверждений этого своего постулата. Кстати, слово «постулат» она впервые услышала уже в аспирантуре. Как и многие другие «умные» слова. Ира никогда не была начитанной девушкой. И даже годы, проведенные рядом с эрудитом- мужем, в этом плане ничего не изменили в ее лексиконе и образовании.
Первое время она тщательно скрывала равнодушие к мужу. Потом скрывать перестала. И жизнь для страстно влюбленного в жену Бугрова превратилась в бесконечную муку. Нет, она не обижала его, не унижала. Просто почти демонстративно не замечала, обращаясь к нему за помощью лишь в крайних случаях, и никогда — за советом. Она откровенно терпела его; иногда изображала на лице муку смертную — когда он целовал ее, уходя на работу, или ничем не прикрытое отвращение, когда заглядывал к ней в спальню поздно вечером с вопросом в глазах...