Фантастика и Детективы, 2014 № 07 (19) (Дойль, Свержин) - страница 15

Дверные створки открылись медленно, и в ярко освещенном проеме показался силуэт профессора Пресбери. В ночном халате, не двигаясь, он чуть наклонился вперед — как и тогда, когда мы с ним в первый раз увиделись, — и так же низко опустил руки.

Затем он спустился с крыльца и сразу же переменился до невероятия: встал на четыре конечности и побежал, без конца подпрыгивая, будто бы энергия переполняла его и хлестала через край. Миновал фасад и свернул за угол; как только он скрылся, из дверей особняка выскочил Беннет и, крадучись, направился следом.

— Скорей, Ватсон! — прошептал Холмс, и мы бесшумно поспешили через кусты к тому участку, где можно было наблюдать за боковой стеной особняка, опутанной плющом и ярко освещенной молодым месяцем. Мы тут же заметили скорченную фигуру профессора — как вдруг он, прямо на наших глазах, с невероятной ловкостью стал взбираться по стене. Прыгая с ветки на ветку без всякой видимой цели, без труда переставляя ноги и легко цепляясь руками, он прямо-таки ликовал от захлестывающей его свободы ничем не ограниченных движений. Полы его одеяния вились по ветру, и больше всего он сейчас напоминал исполинскую летучую мышь, скользящую в стремительном полете вдоль залитой лунным светом стены. Но через какое-то время это, похоже, ему надоело — и он, перепрыгивая с ветки на ветку, устремился к земле. Потом, спустившись, опять встал на четыре конечности. И этой дикой, невозможной походкой запрыгал к конюшне.

Пес уже давно выскочил наружу, заходясь яростным рыком. Увидев хозяина, он и вовсе будто озверел: рванулся с привязи, содрогаясь, будто в конвульсиях. Профессор, не поднимаясь на две ноги, подобрался к собаке почти вплотную, но так, чтобы она не могла до него дотянуться. Скорчившись, подобно животному, рядом с беснующейся овчаркой, он принялся вовсю ее дразнить. Подбирал с земли гравий и швырял его в пса, норовя попасть по уязвимому носу; тыкал его палкой; гримасничая, кривлялся прямо возле разверстой собачьей пасти — словом, всеми силами старался распалить и без того неуемное бешенство своего недавнего любимца. Сопровождая Холмса в его рискованных приключениях, я насмотрелся всякого — но не припомню более устрашающей картины: эта фигура, еще сохраняющая все признаки человеческого существа, по-обезьяньи беснующаяся перед разъяренным животным и осознанно, изощренно пытающаяся пробудить в нем еще большую ярость.

И в этот миг случилось непоправимое! Цепь выдержала — но овчарка сумела вывернуться из ошейника, рассчитанного на более широкую шею сторожевого пса. До нас донесся резкий звук упавшего железа — в следующее мгновение собака и человек клубком покатились по земле, сплетясь в ближней схватке. Овчарка захлебывалась хриплым рыком, а человек — неожиданно пронзительным визгом, полным звериного ужаса. Разъяренный пес без промаха схватил своего хозяина за горло, изо всех сил стиснул челюсти — и профессор, мгновенно лишившись чувств, оказался буквально на краю гибели. Подбежав, мы бросились их растаскивать. Мы, конечно, сильно рисковали — но выручил Беннет. Лишь одного его окрика оказалось достаточно, чтобы огромный пес тут же угомонился.