– Ну и что? Сварила какой-то бурды, от которой волосы покрасились. И что в этом необычного? Например, если есть много морковки или мандаринов, пожелтеешь. А будешь пить чернила – станешь синим! Короче, не пей из лужи – козленочком станешь. Ничего волшебного, обычная химия.
– А Никитино заикание? – не отступала Настя.
– Временный приступ!
– А мой рекорд на физре?
– Хорошая форма!
– А марафон? Задача-200, которую я решила?
– Это вообще никакая ни магия, а самая обычная логика! Просто у тебя великолепные способности, которые ты раньше не осознавала. А теперь наконец-то решила проснуться! Понятно? – в голосе Михи чувствовалась уверенность.
– Я не фея, – сердито сказала Настя. Она посмотрела на подоконник, и валяющаяся там монетка со звоном упала на пол. – Я ни капельки не фея! – обертка от жвачки взлетела с пола, закружилась в воздухе. – Ну ни чуточки!
– Сквозняк, – вздохнул Миха, подбирая монетку. – Самый обычный ветер.
– Ах, ветер, – Настя вдруг почувствовала, что в ней пробуждается какая-то сила. – Ну, хорошо же. Посмотрим, кто есть кто. Сейчас вы увидите самый обычный ветер!
Она крепко зажмурилась, прошептала заклинания, быстро начертила в воздухе знаки цыганки.
Огненная змея расколола небо, озарив раздевалку ярким светом, а следом грянул такой оглушительный раскат грома, что зазвенели стекла.
– Ой, мамочки! – воскликнула Лара совсем как Вика. – Что это?
– Гроза, – потрясенно прошептал Миха. – Настоящая гроза!
Они вцепились друг в друга, полными ужаса глазами глядя на буйство стихии. Метель билась в стекла, залепляя их снегом, стены содрогались от яростных ударов ветра, по крыше топали какие-то взбесившиеся великаны.
– Я бо-бо-боюсь, – Настя вдруг начала заикаться. – Ч-ч-то э-э-э…
Никита бросил на нее сердитый взгляд, уселся в углу.
– Климатический феномен, – бросил он. – Зимняя гроза. Такое бывает. Правда, достаточно редко.
– Люблю г-грозу в к-к-конце зи-зимы, – продекламировал Миха дрожащим голосом.
Очередной раскат грома был так силен, что лампа на потолке, мигнув, погасла. Компания очутилась в полной темноте, освещаемой лишь проблесками молний. Ребята сидели на полу, сбившись в кучу, девочки зажмурились, сопровождая каждый удар грома испуганным визгом. Сквозь рамы в комнату пробивался снег, усыпая подоконник белой крупой. Снежный слой становился все толще, а гроза и не думала прекращаться. Наоборот, завывания ветра усилились, и раскаты грома слились в один сплошной артиллерийский набат – такой сильный, что Настя едва услышала звонок мобильника.
– Папа! – крикнула она, прижимая к уху спасительную трубку – звонок был из другой, нормальной жизни, где не качались стены и по крыше не били кувалдой. – Папа! Ты где?