– А вы не боитесь принять на себя такую непростую обязанность? – неприятно резкий голос вполне соответствовал инквизиторскому тону.
– Нет, – ответила я спокойно и твердо.
– А для какой цели вам понадобилось это путешествие?
Вопрос был нелепым, ставил в тупик и вместе с тем чем-то пугал.
В ответ моментально сработало чувство самосохранения:
– Во-первых, мне было предложено, – соврала я. – А во-вторых, отправляются в основном больные из нашего госпиталя, и думаю, будет хорошо, если они поедут под наблюдением своего врача.
Он задумался. И словно адресуя самому себе:
– Вас рекомендовал Елатомцев, мы ему доверяем.
И, обращаясь ко мне, добавил:
– Что ж, посмотрим.
Он начал задавать вопросы, много вопросов: о работе в госпитале и личного характера. В них не было неприятного подтекста. Я отвечала спокойно и искренне.
Это был разговор уже в миролюбивой тональности. Затем он перешел к наставлениям – говорил долго, внушительно, спокойно. Что-то из сказанного я уже слышала на предыдущих инстанциях. А кое-что звучало впервые.
– Имейте в виду, – сказал очень серьезно, – ответственность у вас громадная. Дорога длинная и по времени – долгая. Движение эшелона неравномерное, стоянки на периферических путях временами длинные. Никаких чрезвычайных происшествий случиться не должно, и далее очень строго:
– Вы обязаны все продумать и предусмотреть.
Поняв его определенным образом, я заметила, что эшелон включает конвой, и у него есть начальник.
– Но поймите, – опять некоторое раздражение в голосе, – за все отвечаете вы, особенно за больных. Поэтому очень серьезно отнеситесь к отбору отправляемых, все проконтролируйте сами. Продумайте и разработайте удобную схему размещения больных по вагонам в зависимости от тяжести состояния. Тяжелых больных не берите. Категорическое требование: по дороге не должен умереть ни один больной. Это касается всего пути. Но особенно, слышите, особенно, после пересечения границы. Поэтому, если в пути по нашей стране отяжелеет кто-нибудь из больных, непременно оставляйте его на последней остановке перед пересечением границы.
Он выразительно посмотрел на меня:
– Вы хорошо поняли мои слова? Я вас предупредил: ни одного трупа за границей. Поняли – ни одного!
Он волновался. Отерев лицо носовым платком, взглянул на меня спокойнее.
Разговор получился тяжелым и длительным. Но я поняла, что он согласился с моей кандидатурой. Иначе зачем были эти подробности.
Я не ошиблась. Это было действительно последнее итоговое «напутственное» собеседование – основной инструктаж.
Наше прощание было значительно теплее, чем встреча. В качестве подарка я получила экземпляр новой инструкции «Принцип отбора военнопленных для репатриации» – закрытый циркуляр Наркомата внутренних дел.