– Бред какой-то, – поежился он. – Я это… денег вам должен? Вроде как за консультацию.
– Если бы вы пришли на консультацию, я бы вас первым делом предостерегла. Не торопитесь жить, Юлий Хорьков. И перестаньте засматриваться на хорошеньких женщин.
Он невольно покраснел. Неужели это так бросается в глаза?
– Я, конечно, не Розалия, но и я смогу испортить вам жизнь, – пригрозил он.
– Понимаю: науськивать ее. А я в тебе не ошиблась, Юлий Хорьков! – неожиданно рассмеялась госпожа Домна. – Помяни мое слово: ты еще вспомнишь этот разговор.
Она взяла со стола какую-то бумажку, нацарапала на ней крестик, скомкала, швырнула в хрустальную пепельницу, потом ловко подожгла весьма эксцентричной зажигалкой в форме черепа, а когда бумажка сгорела, схватила эту пепельницу и с силой дунула в сторону Юлия:
– Фу!
Хорьков невольно вздрогнул и замахал руками:
– Чур меня, чур, меня!
– А ведь действует! – удовлетворенно кивнула госпожа Домна и презрительно сказала: – Пошел вон, Хорьков!
Он, торопливо смахивая с куртки пепел, выскочил из ее квартиры, как пробка из бутылки. Вот теперь Хорьков и вспомнил этот разговор. А вспомнив, покрылся холодным потом. У госпожи Домны и в самом деле есть хрустальный шар, коль она так верно предсказала судьбу Юлия Хорькова! Или это из-за бумажки с крестиком? Юлий до сих пор помнил тот пепел, какой-то особенно вонючий и липкий. В тот раз госпожа Домна Хорькова сильно напугала. Потому он и молчал об этом визите. И Розалию не науськивал. Напротив, всячески предостерегал:
– Не связывайся ты с этой ведьмой. Живи спокойно на своем пятом этаже и не ходи на первый.
– Но она норовит припарковаться на нашем месте! Ты что, не понимаешь?! Эта шарлатанка объявила мне войну!
Эту войну Розалия проиграла. Она теперь мертва. Юлий с усмешкой подумал, что белый «мерседес» теперь погрузят на эвакуатор и куда-нибудь увезут, коль его владелец не скоро появится, а парковочные места в московских дворах на вес золота. Да, он, Юлий Хорьков, получил вожделенную свободу, получил богатство. Но теперь он сидит в тюрьме. Что толку владеть сокровищами, если этим нельзя воспользоваться? И кто во всем виноват? Ульяна Схованская! Конечно! Это она его втравила! Получается, использовала! Вот мерзавка! Точно! Вавка-мерзавка!
Хорьков уже забыл, что недавно сам обманул Ульяну. Забыл, как глумился над ней, как торжествовал, считая ее доверчивой и глупой. Увы! Человек так устроен! То, что он сам натворил, не в счет. А вот то, что с ним сотворили другие, – это подлость.
«Что мне делать? – метался Хорьков. – Я хочу отомстить. Почему я один должен за все отвечать? Меня гнусным образом обманули. Попался, как мальчишка!»