– Может быть, она из милиции? – испуганно произнес Кирилл.
На лице его разлилась бледность.
– Кирочка! – Старуха презрительно скривилась. – Ты умеешь слушать? Я ведь только что сказала, что у этой женщины ухоженные руки, безупречная кожа… Это похоже на сотрудницу милиции? Это обеспеченная женщина, мой дорогой, поверь старухе!
– Так кто же это?
– Вот и выясни! – хором сказали, повернувшись к нему, бабушка и внучка. – В конце концов, ты мужчина!
– У, бабье! – промычал Кирилл. – Спелись!
– Действительно, братик, – промурлыкала Алена, погладив его по щеке, – пойди, проследи за ней, разузнай что удастся… выясни, кто она… и скорее, пока она не ушла!
– Как, интересно? Подойти к ней и потребовать документы? Мол, проверка паспортного режима?
– Ну уж придумай что-нибудь! В крайнем случае, отвези ее в Комарово… Там большой дом, можно поговорить без помех… особенно в подвале… Надеюсь, ты меня понимаешь?
Алена выдвинула ящик и достала маленький пластмассовый флакон.
– Дай ей вдохнуть это, и на несколько минут она потеряет сознание. Только будь осторожен, дорогой, сам не надышись!
– За кого ты меня принимаешь? – проворчал Кирилл, пряча флакон в карман пиджака.
– От тебя всего можно ожидать!
– Кстати, – снова вступила в разговор старуха, – если вам понадобятся деньги… ну, если ваш исполнитель все-таки согласится отдать завещание, то имейте в виду – у меня кое-что есть…
– Бабуля! – Алена обняла ее, восхищенно улыбаясь. – Я тебя обожаю! Но откуда у тебя деньги?
– Я же не трачу их на косметологов, парикмахеров и прочие, как ты выразилась, дамские развлечения, – усмехнулась бабушка. – Но только на вашем месте я не очень бы на это рассчитывала.
– На что? – переспросил Кирилл.
– На то, что киллер отдаст вам завещание, – терпеливо объяснила старуха. – Мне кажется, он поставил на вас жирный крест.
– Можно с вами посидеть? – утомленным голосом спросила Лола, остановившись возле скамейки и демонстративно вытирая со лба несуществующий пот, как утомленная полевыми работами крестьянка.
– Отчего же нельзя? – ответила одна из пенсионерок, полная тетка с жабьим лицом, подвинувшись и освободив Лоле местечко. – Скамейка общая, места не куплены, посиди, коли устала!
– Хилая молодежь пошла! – подала голос вторая старуха, худая, с поджатыми недовольными губами, в лихо заломленной джинсовой панаме. – Мы, бывало, цельную смену у станка простоим, а потом на танцы, на танцы! Об том, чтоб устать, и речи не бывало, такого и слова-то не знали! А тут десять шагов пройдет – и уже присесть норовит, устала!
При этом она ни к кому не обращалась, но ни у кого не было сомнений, о ком идет речь.