И я пытался так жить. Но не получилось. Меня срывает, и я снова отправлюсь в путь – неважно, внутренний или внешний. Что я ищу? Какое понимание? Но что бы я ни осознал, понимаю, что это будет только продолжением моего внутреннего (и что, если бесконечного?) поиска, одним из его этапов. И так будет всегда.
Мне сказали: «Да тебе повезло, да ты везунчик. Ты слышишь, чувствуешь мир. Ты не слеп. Ты зрячий…» А я ответил: «То, что вы считаете везением, на самом деле труд. Благословение бессмысленно без действия». Мне сказали: «Ты жалуешься на судьбу. Есть те, кто болеет от рождения». А я ответил: «Я не жалуюсь. Я благодарю и размышляю».
Возвращаюсь в пансион. Гошгар-бей молится – время вечернего намаза. Я выхожу во двор пансиона, умываюсь под краном, возвращаюсь и тихо сажусь рядом с ним. Я не умею молиться согласно религиозному обряду. Пока. Но я молюсь сердцем. Это самый верный проводник. Старец завершает молитву и, увидев меня, хлопает по плечу. «Да благословит тебя Аллах, сынок. Пойдем чаю попьем».
Он всегда сам заваривает чай. В этот раз смешивает липу с чабрецом, семенами укропа и заливает горячей водой. Крутой кипяток убивает все полезные свойства трав. «Ты вроде на верном пути, но почему в твоих глазах столько сомнений, сынок?» К чаю у нас коричневый сахар, который приготовила супруга Гошгар-бея. Она непременно добавляет в него фисташки, фундук, сироп лепестков розы. «Знаешь, почему я вижу это в твоих глазах? Когда-то и у меня были такие же!»
У Гошгар-бея большие коричневые глаза. В них свет, покой. Короткая серая борода, спокойные, уверенные руки. Сейчас он вертит в пальцах украшение стола – маленького керамического соловья. Соловей в этих краях считается символом вечности души.
«Сынок, перестань сравнивать свою жизнь с жизнью окружающих. Этим ты доставляешь себе боль. Ты уникален, как и каждый из нас. Бог нас сотворил разными, непохожими друг на друга. Каждый из нас пережил или переживает свои сложности, которые кому-то могут показаться трагическими, а кому-то – пустяком.
Мы с Наилей потеряли единственного сына, ему было одиннадцать лет. Так долго его ждали. Аллах подарил нам одиннадцать лет абсолютного родительского счастья и забрал его к себе. Я думал, что умру от горя. Начал пить, хотел умереть. Часто смотрел на друзей, которые даже не заботились о детях, и возмущался, почему Бог именно у нас отнял ребенка?! Если бы не жена, я давно уже был бы на том свете.
Однажды, наутро после очередной гулянки, она отвела меня на могилу сына. “Ему стыдно за тебя, Гошгар! Он плачет там, я видела сон…” – сказала эти слова и ушла. Я пролежал у могилы сына три дня. Молил Аллаха о прощении. Я понял, что сын живет во мне, и если я убью себя, то второй раз убью и его… В следующей жизни с Божьей помощью мы с сыном будем вместе.