Как меняется общественный строй
Люди, хвалившиеся тем, что сделали революцию, всегда убеждались на другой день, что они не знали, что делали — что сделанная революция совсем не похожа на ту, которую они хотели сделать.
Фридрих Энгельс
Государство в своём развитии также прошло несколько этапов, или, пользуясь терминологией Маркса — общественно-исторических формаций>[9]. Марксизм выделяет пять главных формаций — первобытнообщинную, рабовладельческую, феодальную, капиталистическую и коммунистическую. С коммунизмом как-то не срослось, зато первые четыре выглядят достаточно убедительно, и, учитывая, что в общественных науках трудно выделить единственно верный подход, особенно в вопросах классификации и периодизации, которые являются искусственным упрощением непрерывного и изменчивого мира, мы рискнём воспользоваться идеями Маркса, сделав до того небольшое отступление.
Те, кто ещё застал учебники истории советского образца, помнят какое значение в них придавалось революциям, прежде всего буржуазным и социалистическим. Учение о смене общественного строя в результате революции подводило солидную идеологическую базу под большевистский переворот 1917 года. Из-за этого часто возникает путаница между более общей трактовкой термина «революция» как коренных качественных изменений в какой-либо области (научная, мировоззренческая революция и т.п.) и частным случаем революции как государственного переворота>[13]. Переворот, или революция политическая, далеко не всегда сопровождался сменой строя, то есть революцией социальной. И наоборот, глубокие социально-экономические изменения часто происходили без каких-либо бунтов и восстаний.
Например, во Франции в год взятия Бастилии было что угодно, но только не смена строя. События во Франции можно охарактеризовать как голодный бунт против сытых аристократов и капиталистов, так как капиталистические отношения уже сложились там задолго до начала всех этих событий>[10].
С другой стороны, невозможно связать какое-либо конкретное восстание со сменой рабовладельческого строя феодальным>[11]. Также никто не наблюдал никаких переворотов при смене капитализма довоенного образца на «новый», образца конца ХХ ‒ начала ХХI века>[12], который, по сути, уже и не капитализм вовсе, так как уже давно не капитал является ресурсом, с помощью которого правящий класс занимается эксплуатацией.
Зато нам рассказывали про буржуазные революции и приводили пример Нидерландов, Франции и Англии (забывая про остальные страны), выводя из этих «буржуазных революций» неизбежность социалистических.