– А это, значит, ваш пост?
Я подошел к перилам, ограждающим дощатый помост, и осмотрелся. Сверху парк культуры выглядел лесным массивом, на больших и малых полянах которого светлячками двигались огни аттракционов. Вдали огненным кольцом медленно крутилось колесо обозрения. В стороне от главной аллеи, помеченной густой цепочкой огней, стоял освещенный прожекторами фюзеляж списанного самолета, издали похожий на серебристый футляр от гаванской сигары.
– Это моя башня из слоновой кости, – сказал Головня. И я не понял, сказал он это в шутку или всерьез.
Кроме столика и шезлонга, в котором продолжал сидеть Леонид Осипович, на вышке был еще запирающийся на висячий замок ящик и внушительных размеров клетка. Внутри клетки с подпорки на подпорку с мелодичностью заводной игрушки прыгал щегол. Сверху на прутьях лежала ветка каштана.
Проследив за моим взглядом. Головня постучал по боковой стенке клетки.
– Он у меня головастый, но щебечет строго по расписанию – утром. Ни днем, ни ночью из него звука не выжмешь.
– Трунк-трунк, – прыгал в клетке щегол. – Трунк-трунк.
– Вот и ветку для него срезал, чтобы чувствовал себя, как на воле. Мы, люди, любим имитировать, причем все что угодно, даже свободу...
Он открыл ящик, вытащил оттуда спиртовку, турку, жестяную банку и два чистых стакана.
– Извините, кофейных чашек у меня нет.
– А что вы собираетесь делать?
– Непонятно? – Головня зажег спиртовку. – Сымитируем ресторан «Седьмое небо». Неужто кофе не желаете?
Так всегда. Когда времени мало, тебе недвусмысленно дают понять, что спешкой ничего не добьешься, не задашь даже парочки казенных вопросов. Что поделаешь? Мы неторопливо живем, растим детей, работаем, но вот является следователь и за полчаса хочет узнать и понять, как мы жили, как растили детей, как работали. Незавидный труд, и, можете поверить, чашки дармового кофе нам перепадают нечасто.
– Не откажусь, – сказал я.
Леонид Осипович наполнил турку водой, поставил ее на огонь.
– Нравится вам здесь?
– Нравится.
– Могу поменяться, – предложил он. – Или не хотите?
– Не хочу, – признался я.
– Ну да, у вас же работа престижная, я не учел.
– Вам, Леонид Осипович, некого винить за то, что пришлось сменить «престижную» должность на «непрестижную».
Головня, как говорится, и бровью не повел.
– Вас надо понимать так, что вы знаете о моем прошлом и ваш визит не случайность? – спросил он.
– Очевидно, так.
– Ну что я могу вам сказать? Комплекса вины у меня нет, не рассчитывайте. – Он сидел на корточках у спиртовки и из-за плеча поглядывал на меня. – Наказание я отбыл, вину искупил, вывод для себя сделал. Если же вы пришли из профилактических соображений – могу обрадовать: приговор по своему делу считаю справедливым, к взяточничеству испытываю отвращение. Верьте или не верьте – говорю чистую правду.