– В самом деле ничего, – согласился я.
Мое внимание привлек мужчина, пляшущей походкой направлявшийся к нашему столу.
– Коробейников, – подсказал Логвинов, пока мужчина был еще достаточно далеко.
Необходимости в этом не было, я узнал директора музея. Грузный, абсолютно лысый, с одутловатым улыбчивым лицом, он принадлежал к числу тех, кого запомнить нетрудно.
– Легок на помине, – проворчал Логвинов.
– Разрешите? – спросил Коробейников и, не ожидая приглашения, опустился в свободное кресло. – Я вас, товарищи, сразу заметил. Ждал, когда поедите. С вами, – он обратился к Логвинову, – мы сегодня виделись. А вас, товарищ, я тоже помню. Вы были у нас в музее.
Я ответил легким кивком.
– Собственно, мне хотелось вернуться к теме сегодняшней беседы. – Коробейников говорил, адресуясь к Логвинову, но смотрел на меня, определив на глаз мое старшинство.
– Если у вас есть что добавить, приходите завтра, – предложил Логвинов.
– Понимаю, понимаю, товарищи, – смутился директор. – Умолкаю. К слову сказать, сейчас будет петь Рита Елецкая...
Мы это знали. Зато следующие слова Коробейникова привели нас в известное замешательство.
– ...племянница нашего Олега Станиславовича.
– Племянница? – переспросил Логвинов.
– Можно сказать, дочь.
Память услужливо подсказала мне слова Маркина о ребенке, взятом им на воспитание много лет назад.
– Вы часто здесь бываете? – спросил я.
Коробейников не успел ответить, он завороженно смотрел на эстраду, куда вышла девушка в длинном, с блестками платье. Она окинула взглядом зал и чуть заметно кивнула директору музея. Он привстал с кресла и ответил полупоклоном.
– Для вас поет... – Молодой человек с пробором выдержал паузу и вскрикнул: – Рита Елецкая!
Девушка взяла у него микрофон и медленно пошла по краю сцены.
– Прекрасный голос, доложу я вам, – шепотом сообщил Коробейников и, подперев подбородок кулаком, замер в ожидании.
Мне нравится, что вы больны не мной.
Мне нравится, что я больна не вами.
Что никогда тяжелый шар земной
Не поплывет под нашими ногами...
Елецкая пела низким приятным голосом, держа микрофон обеими руками.
Посетителей становилось все больше. Несколько пар вышли на танцплощадку и, тесно прижавшись, двигались в такт музыке.
Когда песня окончилась, первым зааплодировал Коробейников, за что был награжден благодарным взглядом певицы. Сверкнув своим русалочьим платьем, она снова запела.
Хоп, хэй, хоп.
Хоп, хэй, хоп...
Гитарист ударил по струнам, и шквал звуков снова оглушил слушателей. Вздрагивая гибким, худым телом, Рита Елецкая в такт музыке захлопала в ладоши. Коробейников сказал что-то, но его голос потонул в гуле электронных звуков. Он встал и, тронув меня за плечо, показал на открытую дверь, ведущую на веранду. Вид у него был крайне интригующий. Маневрируя между подпрыгивающими и изгибающимися парами, я пошел за ним следом.