— Этим будешь смазывать синяки, — указала она на банку и подняла вверх вторую, — А это пить на ночь. Шесть капель.
Вручила мне лекарства, снова строго на нас посмотрела и пошла к двери.
— И это… не переборщите, детишки.
После ужина Диреев взял на себя обязанности по вытягиванию моей внутренней магии. Самая скучная и болезненная процедура. Которая казалась такой бесполезной. Сидеть два часа в позе лотоса, медитировать, отключать сознание. Ага, еще бы рассказали, как его отключить, сознание это. Дирееву хорошо. Он отключил и сидит с умиротворенным, спокойным лицом, на мои вялые шевеления не реагируя, а я… спина затекла, копчик отваливается, ноги гудят и никаких продвижений. Диреев хмурится, недовольный, я хмурюсь, злая, и оба молчим. И сидим уже три вечера подряд в дурацкой позе лотоса. Идиотизм какой-то.
— Слушай, а может, нет во мне ее, силы этой?
— Всегда что-то остается, — не согласился он. — Только ты почему-то не хочешь этого. Боишься?
— Не знаю. Как-то не задумывалась.
— Ладно. Я посоветуюсь с более опытными в этом вопросе.
Я спорить не стала. Пусть советуется, с кем хочет. Только сомневаюсь, что поможет все это.
За день до дня рождения решено было вечерние тренировки отменить. Родители приезжают. И я вся в нетерпении. Соскучилась ужасно. Папа, мама, Женька и Катя. Ленка, кривится, конечно, и готовится к долгому молчаливому бойкоту. А я просто радуюсь, что наконец-то увижусь с ними всеми.
Но кто действительно был крайне недоволен приездом моих родителей, так это Женевьев. Нет, я знала, что она не будет в восторге, но чтобы так…
Услышала случайно. Просто шла с тренировки мимо библиотеки, а дверь была неплотно закрыта.
— Эти людишки оккупировали весь дом. До каких пор это будет продолжаться? — шипела Женевьев на мужа. — Надо мной уже весь свет смеется.
— Женечка, ты преувеличиваешь, — примирительно говорил Владислав, но она только еще больше злилась.
— Я же просила не называть меня этим мерзким русским именем. Довольно. Мало того, что я терплю твою бывшую любовницу у себя в доме и ее больную внучку с подругой, так теперь приезжает все их чертово семейство.
— Угомонись.
Он сказал, не кричал вроде, но в голосе такая сталь звучала. И сила. Нет, Владислав совсем не подкаблучник. Он позволяет своей противной жене руководить в доме, быть хозяйкой, но не управлять им и его волей. Одно слово и она притихла. Одно слово и я уже слышу мольбу в ее голосе.
— Дорогой, прости. Просто это… тяжело.
— Они останутся в доме столько, сколько захотят. И я надеюсь, милая, что в нашем доме их встретят гостеприимно.