Вася, едва я его на одеяло под елку усадила, сгреб в ладошку какую-то козявку и поволок в рот.
— Фу, Вася, фу, брось. На-ко ягодку. Ой, какая Васюте ягодка досталась, чистый мед.
Рву я веточками бруснику, Васе ношу. Добро в лесу: комарье сгинуло, и тепло стоит.
— Девочка, не скажешь, где боровиков найти?
Я вздрогнула: за кустом стоит человек.
Сердчишко мое екнуло. Пришел…
Три вечера не являлся и пришел: на руке корзина под грибы.
Как он называется? Связной, да?
— За боровиками, — пробормотала я условные слова, — лучше вам ближе к Темной Рамени.
— Я из Городка.
— Тогда найдете грибов ближе — на Кречатьем угоре.
Связной мне знаком: телеграфист Михаил Борисович.
Мы склонились голова к голове.
— Передай свату: у склада часовые сменяются каждые четыре часа. Товар и приказчики на условном месте.
Ворошим мы мох, траву: белые грибы-боровики прячутся, покопаешься, пока на глаза попадут.
— Куме скажи: у Высоковского гостит подозрительный приезжий. Владеет русским языком, знаком с местными условиями. Идут аресты, хватают, как по списку…
Оборвав на полуслове донесение, Михаил Борисович, пригнувшись, нырнул в кусты.
А, это ж Пахолков — кожаная фуражка мелькнула в березняке.
Опостылело ему в четырех стенах, вышел подышать свежим воздухом, вот и все.
Зато порядки у нас… Свои своих не узнают: пошел телеграфист чесать по кустам, ногами длинными выкидывать — заяц, да и полно. Корзину хоть бы не потерял!
Ей-ей, игра у нас какая-то, и занимаются игрой взрослые люди. Горшок с геранью. Свиданье под елкой… Скажи кому, не поверит!
* * *
Почему говорят о сумерках: темень пала? Она поднимается выше и выше. Из кустов и со дна лощины. Все в том, что начало сумеркам дают тени: от косых изгородей, от черемух на пожне, от каждой былинки. Снижается солнце, тени удлиняет. Тени заволакивают землю, после заката они смыкаются и словно бы глохнут и слепнут. Мало-помалу от них, от теней земных, заволакивается синью и небо: золотое на закате, прозрачное, оно становится синим-синим. Синева звонкая. Очень хрупкая: глянешь вверх — сердце щемит. Позолота, оставленная закатом, суживается в полоску и вспыхивает на короткий миг, тоже хрупкая, совсем как пыльца на крыле бабочки. И тогда загорается первая звезда, тонкая, словно прокол иголки…
У дороги — гора ящиков, укрытых брезентом. Ограждение из колючей проволоки.
Как сумеют наши сюда подойти, если склад на бугре, кусты кругом вырублены, к проволоке консервные банки понацеплены: чуть тронь — забрякает, подаст тревогу сигнализация.
Часовой — над головой плоский штык, песок хрустит под башмаками — похаживает. Смена скоро, на ночь выставляется усиленный караул.