Неожиданно сбоку от «духов» из сырого тумана возник старший лейтенант Каретников с разодранной до уха щекой и «калашом» в руках.
– Получай! Суки-и! – кричал он в ярости, расходуя на врагов последний «рожок». Боевики быстро пришли в себя и открыли по нему яростный огонь. И потом долго кромсали ножами его сильное живучее тело.
Боеприпасы кончились. Враг знает об этом и уже внаглую, в полный рост, прет вверх с воплями: «Аллах Акбар!». Капитан Бакатин склонился к израненному Розанову и обнял его, прижался к колючей небритой щеке:
– Ну, Антоныч, прощай! Покажем вахам кузькину мать! Запомнят, кто такие десантники!
Расстреляв последние патроны в ближних боевиков, он со штыком в руке врезался в группу растерявшихся врагов. За ним устремились в рукопашную все, кто уцелел. Со всех сторон слышны дикие крики, стоны, проклятия, матерщина.
– Бляди-и!!
– А-а! А-а!
– Падлы!! Падлы-ы!
– А-а! А-а!
– Бей!!
– Ребята-а!! Помогите! Ребя…!
– Дави гадов!
– Давай! Ах, ты, сука!
– Серега! Серега!! Слева!!
– Ублюдки! Дерьмо-о!!
Сержант Саньков, орудуя автоматом как дубиной, отчаянно вклинился в ряды боевиков.
– Суки-и! Сволочи!! – орал он, яростно отбиваясь и обрушивая «калаш» на головы врагов. Наемники в упор расстреливали израненных бойцов. Рядовые Коренев и Лежиков из последних сил попытались отползти к обрыву, но боевики, ругаясь и плюясь, открыли бешеную стрельбу по солдатам. Некоторые из них начали в упор расстреливать уже мертвых десантников в лицо. Один из них с обнаженным кривым ножом измывался над убитыми. Другой сгребал горсти стреляных гильз и швырял их в лицо убитого старшего лейтенанта Каретникова. При этом зло кричал, брызгая слюной:
– На, жри, собака!
Боевиков было около десяти. Непривычно резала слух их гортанная речь. Одни добивали раненых. Другие тщательно шмонали убитых: с мертвого капитана стащили бушлат, портупею с кобурой, планшетку, с ефрейтора Мелехова – новенькие «берцы», которые он несколько дней назад выменял на что-то ценное на складе в Ханкале. Один из молодых боевиков с сияющим лицом тряс снайперской винтовкой Кирилкина.
Из окопчика с трудом поднялся раненый Матвеев. Удар прикладом пришелся ему в лицо. Из разбитых носа и губ на подбородок ручьем хлынула кровь. Солдат повалился на колени.
– Ахмед! Ахмед! Али! Идите, смотрите, как я буду резать барашка! – крикнул невысокий коренастый боевик, извлекая из ножен кинжал. Матвеев надрывно кашляя, сидел у его ног и отплевывался кровью. Подошли остальные посмотреть, как приятель будет убивать «уруса».
– Давай, Тахир, свежуй! Ты у нас мастер!