Роберт Евгеньевич ласково смотрит на меня. Под его взглядом я чувствую, что краснею. И почему он не уходит?
— Вероника Васильевна, я хотел не о своей вере поговорить. Вам она неинтересна, думаю. Я о Марке, — теперь понимаю, почему Марка нет в кабинете. Судорожно перебираю в памяти события, случившиеся на прошедших уроках. Может, чем обидела ребенка? Нет, могла лишь эти пресловутые ограничения задеть, но здесь я не буду смущаться и скажу как на духу: мои правила действуют для всех детей одинаково, вне зависимости от социального или религиозного статуса.
— А что с Марком, Роберт Евгеньевич?
— Да можно просто Роберт, — добрая, но немного печальная улыбка украшает этого человека, — дело в том, что…понимаете… У Марка проблемы с русским языком. Верно?
— Да. Есть некоторые проблем, — соглашаюсь я, — но не смертельные. Немножко подтянется…
— Дело в том, что я не смогу его сам подтянуть. Занят постоянно. Будто я один врач на весь город, — он даже руками разводит, — даже в Питере у меня столько пациентов не было. Очень много.
— То есть вы хотите, чтобы я посоветовала репетитора, — уточняю я.
— Мне бы хотелось, чтобы вы с ним позанимались, Вероника Васильевна. Лично вы, и никто другой. Марк очень хорошо к вам относится. Правда. Только и рассказывает мне о вас. Как Вероника Васильевна задала им то объемные картины, то еще что-нибудь…
— Дети вообще об учителях много чего рассказывают, — отвечаю я, пока ничего не обещая. Еще один ученик. У меня сейчас их немало.
— Вероника Васильевна, я понимаю, вы сейчас очень заняты, но… прошу вас, войдите в мое положение. Мы в городе, где у нас почти никого нет, особенно — у Марка. Я работаю постоянно, в частную клинику устроился на совмещение, чтобы заработать побольше, может быть, скоро совсем туда уйду. Марку…необходимо женское внимание. Он потерял недавно маму. Конечно, у него есть няня, я нашел хорошую заботливую бабушку, но это — не то. Понимаете меня? Я даже не ради русского, хотя и ради этого тоже. Ему нужно…даже сформулировать не могу… — Роберт Евгеньевич, или просто Роберт, очень разволновался, — нужно…как мама. А он очень требовательный в своих привязанностях. Ему нравитесь вы — и никто другой. Я уже предлагал — бесполезно.
Молчу и чувствую, как откуда-то из глубины поднимается тупая, ноющая боль. Как мне близки все эти переживания. Мои переживания, конечно же, по другому поводу, но боль души у людей так похожа…
— Я заплачу намного больше, чем за просто репетиторство, — продолжает говорить взволнованным голосом Роберт, — поймите. Это так для меня важно. А вы просто будете задерживаться после этого урока с ним…минут на двадцать. Поговорите с Марком, спросите, как дела, чем будет заниматься на выходных… Он говорит, что хочет с вами пообщаться, но в классе много человек, и он стесняется подходить часто. И на переменах вы всегда заняты.