У очага полно народу. Когда возвращается из тайги большой охотник, люди собираются у него, чтобы посмотреть добычу, услышать его рассказ об охоте, как и где он поймал зверя, а заодно и отведать мяса дикого животного. А он вроде бы не замечает гостей, молча проходит вперед, вешает на бараний рог двустволку, патронташ, молча садится на почетное место, телячью шкуру у огня, и зажмуривается от удовольствия.
Все замолкают, даже ребятня поутихнет, и все взгляды устремляются на Кылгая.
Старший сын, с покрасневшим от натуги лицом, тяжело вносит туго набитый арчимак и, положив его у дверей, молча садится.
Молчание это длится долго. Вот старик не спеша, отведав чегень из пиалы, позевывая, набивает трубку, курит. Пьет чай. Ест из большой чаши молочную лапшу, по которой, видно, очень соскучился. Потом опять набивает табаком трубку, опять курит. И наконец произносит:
— Ну, как поживаете, люди? Здоровы ли дети ваши, цел ли скот?
Это и есть начало разговора, для которого ночь окажется короткой.
Черноглазый чумазый внучек залезает к нему на колени, старик, время от времени касаясь губами его макушки с мягкими душистыми волосами, начинает рассказывать...
Делом всей жизни Кылгая была охота. Из-за охоты он до сих пор не нашел времени огородить пряслом свою избу с юртой и до сих пор выдерживал ворчание своей старухи. Как засобирается в тайгу — ходит сам не свой. С вечера не может заснуть, лежит, без сна с открытыми глазами, и видятся ему места заповедные, крадущийся зверь, слышится грохот выстрелов. Ни свет ни заря он уже на ногах, затемно поднимает всех охотников, всполошит все село. А у самого глаза горят, собран весь, поглядит — ни дать ни взять парень-молодец. И пока едут к месту охоты, Кылгай без устали шутит, смеется.
Место засады, как и откуда начинать гон зверя — все решает Кылгай. И достается же от него тому, кто замешкался, промазал. Разнесет в пух и прах! Однажды в село приехал большой гость из города. Приняв все виды почестей, пройдя через гостеприимство и угощения, он под конец выразил желание поохотиться. Посадили его на лучшего аргамака, дали самый лучший карабин, определили на верное место, где должен появиться козел-элик. И правда, вскоре выскочил огромный рогатый самец-куран и, как будто нарочно, словно мишень, повернулся боком и остановился шагах в пяти-шести от гостя. И карабин не осрамил хозяина — не дал осечки. Прискакали к тому месту охотники, чтоб побыстрее выпотрошить курана и приготовить угощение, а того и след простыл — и клочка шерсти не осталось на снегу.