Надо было двигаться куда-то, но без денег не двинешься, вот я сделал маленький налет на магазин в селе соседнем и на поезд бросился. Взяли меня в дороге, доказать ничего не могли, но осудили по наличию денег, которых у меня быть не должно. И присудили к пяти годам. А девчушка эта моя все передачи мне слала, а потом уж не знаю как, но на три года залетела за растрату казенной кассы, только недавно об этом узнал. И куда мне теперь деваться, как по сроку освободят, куда кинуться…»
Начальство моего частого отсутствия на работе не замечало, так как никто из них тепляка в такую стужу не покидал.
Как-то после работы я передал бугру конверт с письмом. Он даже руками замахал: «Не ввязывай меня в свои дела, политик, я же тебя просил». – «Иван, отправь через вольных на рабочем объекте, ты же с ними по штату общаешься, слово даю, моих дел это не касается, и ничего тебе за это не будет». Я просил в этом письме моих друзей из Москвы прислать жене бугра в Тобольск немного денег. Через месяц Ивану пришло недоуменное письмо от жены – просьбу мою выполнили. Он не сразу сказал мне об этом, долго бродил по зоне, курил, был растроган.
* * *
В те же первые лагерные месяцы, в те месяцы, когда предстоящий срок кажется нескончаемым, когда теряешь надежду вырваться из вони барака, саднящего скрипа метели, ко мне подошел невысокий скуластый паренек и отрекомендовался – Миша Каменев, заведующий клубом, – и сразу же стал оправдываться за сучью должность, на которой держат его исключительно за музыкальные способности. Он и вправду прекрасно играл на аккордеоне. Мы медленно брели по лагерной зоне и потом укрылись в единственно безопасное для разговоров место – туалет, стены которого к тому же спасали если не от 45-градусного мороза, то хотя бы от метели.
Среди двух тысяч обитателей суверенного государства ИТК «Тюмень-2», включая высшее начальство, вряд ли можно было найти человека, более сведущего в вопросах политики и литературы. Он цитировал «Новый мир», Бёлля и Маркса. Но окончательно ошеломил меня мой новый знакомый неожиданным признанием в том, что является глубоким поклонником Герберта Маркузе. Поначалу я воспринял это заявление как шутку. Никогда не встречал я людей, всерьез относящихся к этому западному бреду. И вдруг здесь, в самом центре Сибири, в уголовном лагере – приверженец идей левацкого лидера беснующейся молодежи. Однако он отнюдь не шутил. Он сыпал цитатами, выуженными из марксистской критики по поводу Маркузе, хвалил китайский метод коммунизма. И был очень разочарован, когда я объяснил, что не связан с какими-либо боевыми группами, предназначенными для свержения власти, и подобные затеи считаю нелепыми. Мне показалось, что разочарование его наигранно и словам моим он все равно не верит.