— Впрочем, лишь после того, как все совершенно будет с полной определенностью выяснено, сверено со статьями законов уже, так сказать «набело», окончательно, я буду иметь удовольствие и честь выполнить свой родственный долг и уведомить Жоржа-Шарля по адресу, который вы, надеюсь, не откажете мне дать.
Барон де Геккерен слегка насторожился:
— Дать сейчас? — переспросил он поспешно. — Думаю, что сейчас это было бы бесцельно. Жорж то и дело меняет место своего пребывания. Пасмурная погода Амстердама ему не понравилась, он переехал в мое утрехтское имение. Там тоже что-то пришлось ему не по сердцу, и сейчас я даже не очень точно знаю, где он — то ли в Утрехте, то ли в Брюсселе, то ли в родном ему Кольмаре?
Главное было выяснено. Де Геккерен попался в ловушку! Эдмон помедлил и возобновил свою тонкую игру:
— Отлично, барон. Теперь два достаточно авторитетных, не обремененных родственной связью свидетеля должны дать нотариально заверенное подтверждение, а я дам согласие на получение Жоржем-Шарлем Дантесом де Геккереном, приходящегося на его долю наследства.
Барон встревожился.
— Значит, еще необходимо ваше согласие на это?
Эдмон кивнул:
— Да, дело обстоит именно так. Но чтобы у вас не было сомнений в серьезности и реальности всего этого и, принимая во внимание материальные затруднения Жоржа-Шарля Дантеса в настоящий момент, я могу дать вам чек на пятьдесят тысяч гульденов. Однако пока прошу не упоминать при встрече с Жоржем-Шарлем о нашем сегодняшнем разговоре до выяснения всех обстоятельств…
И он вручил барону де Геккерену уже заранее заготовленный чек на одну из крупнейших банковских контор Амстердама.
Де Геккерен ошеломленно разглядывал поданный ему чек, опытным взглядом проверяя его безупречность, платежегодность.
— Рассматривайте это как маленький аванс… — небрежно добавил граф. — Нечто вроде утешительной гарантии… Если даже дело и провалится, все-таки ваш приемный сын будет иметь хоть небольшую, но осязаемую выгоду. Деньги — не всегда благостный дар, — задумчиво, как бы рассеянно добавил он. — Деньги иной раз могут сделать человека в сто крат несчастнее, чем он был, пока не почуял их дьявольский запах.
Барон запротестовал:
— Не думаю, что ваше наследство может сделать Жоржа-Шарля несчастным… Он еще молод, он найдет применение этим деньгам. Кроме того, ему надо содержать эту несчастную, которая что камень повисла на его шее… Родственницу убитого им петербургского стихотворца… Уже одно это может считаться вполне достаточной карой. Сжальтесь хоть вы над ним, граф!
Эдмон усмехнулся.