Последний платеж (Автор) - страница 98

Гайде продолжала молчаливо вбирать в себя каждое произнесенное гостем слово, уже не как прежде швыряемое, а почти с усилием выдавливаемое слово.

Когда он говорил о смерти жены, Гайде даже показалось, что у него на ресницах блеснули слезы, а голос сдавил с трудом преодоленный спазм.

— Да, господин граф, я еще раз должен признаться, что я грыз локти при воспоминании о нашем с вами когда-то разговоре и о своем мальчишеском фанфаронстве и отказе от соглашения — такого фантастически благоприятного, такого, которое давало мне право называть сказочным, да и то, это было бы слишком скромно…

«Он собирается возобновить разговор этот сейчас»… — мелькнуло у Эдмона с наплывом неприязненности, даже гнева. — «Напрасный расчет!»

— Лишь позже, когда уже было невозможно что-либо поправить в сделанном, я понял… — продолжал кающимся голосом выкладывать Жорж-Шарль, — да, я отчетливо понял, какую страшную альтернативу поставили вы передо мной… Принять ваши условия выглядело для меня постыдным рабством, погружением в моральное небытие, самоуничтожением заживо… Отвергнуть же их, эти условия, оказалось источником непрерывного самоистязания, самобичевания, непрерывных угрызений: зачем я отверг это? О, несчастный, самовлюбленный глупец!

Эдмона на миг порадовало совершенно точное совпадение своего былого, семь лет тому назад замысла с тем, что рассказал сейчас Жорж-Шарль. Видимо, такое же ощущение было и у Гайде, которая была полностью посвящена в свое время в план Эдмона. С той существенной разницей, однако, что к ее радости и гордости за дальновидность и ум ее мужа примешивалось и чисто женское чувство жалости… Тем более, когда Жорж-Шарль рассказывал о жене и ее мучениях.

— Вам было жаль, что вы не приняли моих предложений? — в упор и напрямик спросил Эдмона, как бы стремясь положить поскорее конец излияниям гостя, да и всей беседе с ним вообще.

Было ясно, что блистательно задуманное осуществилось: семь лет этого человека терзало мучительное сожаление о глупо упущенной возможности стать миллионером, ни от кого независимым, иметь дворцы, кареты, десятки отборных коней, сотни слуг и прислужников, блистать в свете в положенное время и наслаждаться покоем тишины в летнюю пору в роскошном уединенном замке — в Богезах или в Бретани…

— Да, — глядя вдруг опять с наглым прямодушием ему в глаза, — ответил Жорж-Шарль. — Я и мучился, и восхищался одновременно вашей поразительной изобретательностью. Вы поступили со мной, как делают наши эльзасские фермеры с лисами и хорями. Капкан ставится с таким расчетом, чтобы туда попала нога или хвост. Зубы капкана захлопываются, и зверь до конца своей жизни должен делать бесполезный выбор: откусить себе собственную ногу или хвост; или же так и таскать за собой сводящий с ума адский прибор, придуманный человеком — капкан.