"О, нет!" — заорал Гектор про себя, еле попадая ключом в замочную скважину. Дверь распахнулась.
Розовый закатный свет заливал храм через стрельчатые окна. Небеса полыхали пожаром, небеса все были в золоте и королевском пурпуре, и в этом свете померкла храмовая позолота. Свечи не горели; на образ Божий падала густая тень, только Его очи и златозвездный венец еле заметно мерцали из темноты.
Королева отпустила плечо Гектора и пошла к образу, поддерживая тонкими руками огромный живот в охапке мокрых запылившихся юбок. Сделала несколько неверных шагов и упала на колени:
— Господи, видишь ли?! — ее голос, всегда тихий и нежный, вдруг наполнил собой весь храм, как орган. — Господи, на тебя уповаю, нет у меня сил… и времени… и кругом измена и зло, оттого прошу — воззри сейчас, обрати взор свой, на плод чрева моего… на нашего короля…
Слова оборвались диким воплем, резанувшим Гектору душу. Он бросился на помощь сквозь собственный неизбывный ужас — к своей госпоже, к своей святой, к своему сюзерену, на которого никогда не смел взглянуть как на женщину. Немыслимо было сознавать, что именно она, недосягаемо высокая дама, корчилась на каменных плитах беспомощно и бесстыдно, как любая бедная девка, которой пришел срок… а он, мужчина, дурак, невежда, знающий все о боевых ранах, не мог даже представить себе, что делать с такой болью, и его сердце разрывалось от её криков…
Но тут пришло наитие. Тёмный образ Господа вдруг начал наливаться светом. Гектор, занятый отчаянной работой, более ужасной, чем штурм крепостной стены под шквальным огнём, не видел, как контуры Его фигуры медленно выступили из тьмы, становясь всё чётче и ярче, как озарился Его лик, неземной, бесстрастный и всепроницающий. Только когда крик ребенка присоединился к стонам матери, Гектор осознал, что храм, в котором не горит ни одна свеча, уже просвечен насквозь, а лик Господа светится золотым солнечным огнем.
Так было явлено чудо, которое именно в этом храме, вот уже пятьсот лет как усыпальнице королевского рода, в месте венчания особ королевского рода и коронации государей, являлось каждый раз, когда происходило одно из упомянутых событий. Господь, созерцающий землю с небес через свой образ, нерукотворно явившийся пятьсот лет назад на храмовой стене, остановил свой взор на новом государе, отметив его.
А Гектор омыл крохотное тельце в беломраморной чаше со святой водой, завернул в свой плащ и протянул королеве, преклонив колени.
— Государыня, — сказал он, — Господь видит наши упования. Это мальчик.
Королева улыбнулась тенью улыбки, прижав дитя к себе изо всех своих жалких сил.