— Верно. Ты не станешь отрицать, что я облегчил всем нам жизнь. Ты хотела обоих и выбрала Лукаса, но и грубый Слэйд, которого ты так боялась, тоже мог заняться с тобой любовью.
О, как бы ей хотелось отрицать услышанное, но она не могла. И он знал об этом. Это привело ее в ярость.
— Чистейший эгоизм — еще недостаточно сильно сказано о твоих поступках, — с горечью произнесла она.
— Я все равно не чувствую угрызений совести за то, что занимался с тобой любовью! Я мог бы поехать в город, в заведение Розы, и охладить свой пыл, но я хотел только тебя. Черт побери, желание пришло еще до твоего приезда, как только я увидел эту проклятую фотографию. Можешь себе представить, до чего я был счастлив, когда вместо твоей сестры появилась ты?
Ей было на удивление приятно слышать эти слова. И, по правде говоря, она нисколько не жалела, что согрешила. Но то был не он, а Лукас. Она любила Лукаса, а перед ней был другой.
— О, у меня в голове все перепуталось! Он молчал, предоставив ей возможность все как следует обдумать.
— Зачем ты явился на ранчо во второй раз? Я и без того была в ужасе, когда поняла, что ты имеешь надо мной такую же власть, как и Лукас. Ты хотел заставить меня мучиться еще сильнее?
Губы его сжались.
— Наоборот. Мне не слишком нравилось, что ты хотела обоих. Я думал. После той ночи с Лукасом ты забудешь обо мне. Но ты не забыла!
Она поразилась его резкому тону.
— Ты не можешь ревновать к самому себе, Слэйд.
— Но ты же не знала этого, Шерис. Для тебя мы были совершенно разными людьми.
— В моем сознании ты стал продолжением Лукаса, опасным и непредсказуемым… — Она помедлила, а он опять усмехнулся. — Что в этом смешного?
— Ты только что призналась, что любишь меня, голубушка.
— Вовсе нет! — с возмущением сказала она. — Я влюбилась в Лукаса, а не в тебя. — Его холодный взгляд привел ее в смятение. — О, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду!
— А почему ты считаешь, что я не тот человек, которого ты полюбила?
— Ты ведешь себя по-другому. Ты не такой хороший, как он.
— Существует только один человек, Шерис, — я. Теперь я могу быть самим собой. Никакой игры, никаких предосторожностей каждый раз, когда я хочу что-то сделать.
— Но ты всегда пугал меня в облике Слайда.
— Это было намеренно, милая. Я просто не хотел, чтобы ты уступила нам обоим, понимаешь?
Она припомнила первые две встречи, когда она едва устояла перед ним: в первый раз на ранчо, а затем в горах. Да, она чуть не уступила, и она помнила свое замешательство, когда он оба раза отпускал ее. Она помнила также выражение триумфа, возникшего в его глазах, когда она попросила оставить ее в покое. Тогда она подумала, что Слайду доставляет удовольствие унижать ее, но теперь она поняла: он радовался тому, что она сделала выбор.