Когда, оставляя на деревянном полу влажные следы, я вышла из душа в одном полотенце, но с тщательно причесанными волосами, Томас как раз застилал простыней диван. Если мне и нужны были еще более веские доказательства того, что случившееся в Африке было скорее грубой ошибкой, а не началом чего-то, — это доказательство было у меня перед глазами.
— Ох, — охнула я, как будто внутри меня что-то сломалось, — спасибо.
— Я себе стелю, — сказал он, пряча глаза. — Ты занимай спальню.
Я почувствовала, как заливаюсь румянцем.
— Если тебе так хочется…
Ты должна понять, сказала я себе, в Африке царит романтика. Глядя на закат, можно поверить, что это творение Господа. Видишь неспешно бегущую львицу — и замираешь. С восторгом наблюдаешь за склонившимся к воде жирафом, похожим на треногу. В Африке можно увидеть птиц с отливающими голубым крыльями, таких больше нигде на планете не встретишь. В Африке в полуденный зной видны капли влаги в воздухе. В Африке чувствуешь себя первобытным человеком в колыбели мира. Разве удивительно, что на подобном фоне и воспоминания кажутся приукрашенными?
— Ты моя гостья, — учтиво произнес Томас. — Все к твоим услугам.
А чего я хотела?
Я могла бы взять одеяло и лечь спать одна на диване. Или могла бы рассказать Томасу о ребенке. Но вместо этого я подошла к нему, и полотенце, в которое я завернулась, упало на пол.
Секунду Томас просто смотрел на меня. Провел пальцем по изгибу шеи, плечу…
Однажды, еще в институте, я ходила купаться ночью в залитую биолюминисцентным светом бухту в Пуэрто-Рико. Всякий раз, когда я двигала руками или ногами, вспыхивали радужные искорки, как будто я создавала падающие звезды. Именно такое чувство возникло, когда ко мне прикоснулся Томас, — как будто меня залило светом. Мы натыкались на мебель и стены, до дивана не дошли…
После я лежала в его объятиях на жестком деревянном полу.
— Ты говорил, что Сира, встречая гостей, всегда трубит: «Добро пожаловать!»
Он засмеялся.
— Если хочешь, я ее приведу.
— Да ладно. С меня и этого довольно.
— Не умаляй своих достоинств. Ты великолепна.
Я повернулась к нему.
— Не думала, что ты этого хочешь.
— А я не думал, что ты захочешь меня, — признался Томас. — Знаешь, я не хотел строить предположения о том, повторится ли еще раз то, что произошло между нами раньше. — Рука Томаса запуталась в моих волосах. — О чем задумалась?
А думала я вот о чем. Гориллы могут солгать, чтобы снять с себя вину. Шимпанзе обманут. А мартышки, сидя на дереве, будут притворяться, что им грозит опасность, хотя никакой опасности нет. Но слоны не такие, слониха никогда и не перед кем притворяться не станет.