Его рука ласково прошлась по ее щеке, по мягким локонам у виска. Он вновь прижал ее голову к своей груди. От его теплого голоса Кортни начала оттаивать.
Она радовалась, что он не хочет отпускать ее из своих объятий. Но ей хотелось большего, много большего. Она мечтала, чтобы он волновался и тревожился о ней.
— Не сердись на меня, Чандос. В том, что ты найдешь меня, я не сомневалась ни секунды. Помолчав, она спросила:
— Значит, ты поправился после укуса?
— И ты еще спрашиваешь… сейчас? Она крепче прижалась лицом к его груди.
— Я хотела спросить… прошла ли боль.
— Нет, болит чертовски..
И все-таки он поехал спасать ее! Кортни улыбнулась, не догадываясь, что он почувствовал движение ее губ. Задумавшись, она водила пальцем вокруг его соска.
— Чандос?
— Что еще?
— А если я забеременею? Он вздохнул:
— Ты беременна?
— Не знаю. Пока рано судить. — Она запнулась. — Но если это случится?
— Значит, так тому и быть. Вот так ответ!
— Ты женишься на мне, если я беременна?
— Сможешь ли ты разделить мою жизнь? Я все время в пути, никогда не останавливаясь в одном месте больше чем на несколько дней.
— При такой жизни не стоит заводить семью, — сердито заметила Кортни.
— Вот именно, — согласился он, потом отстранил ее и встал.
Гнев и разочарование охватили Кортни. Сев, она долго смотрела на Чандоса, пока он одевался, расседлывал Шуафута и скидывал на землю свою походную постель. Как он порой холоден и бесчувствен!
Они проезжали от двадцати пяти до тридцати миль в день, и все же у Кортни не появились те ужасные волдыри, которые ей предрекала Матти. Но сегодня она была уверена, что без волдырей не обошлось. Чандос ехал быстро, стараясь наверстать упущенное время, и Кортни подозревала, что отчасти он делает это ей назло.
Казалось, он старался изо всех сил создать ей как можно больше неудобств. Это началось с самого утра. Едва она проснулась, он велел ей быстро встать и сразу усадил в седло. Теперь впереди ехала она, и это было самым неудобным.
В конце дня они добрались до своего привала и увидели там трех своих лошадей, явно сытых, и пылающий костер. Не мог же он гореть здесь со вчерашнего утра! Чандос пронзительно свистнул, и десять минут спустя появился индеец.
Прыгающий Волк был не слишком высок, но команчи славились не ростом, а замечательным умением ездить верхом. На нем была старая военная рубашка, низко подпоясанная ремнем с карабинами. Мокасины доходили до начала икр, на ногах болтались короткие, до колен, широкие штаны. Блестящие черные волосы свободно спадали на плечи длинными прядями. На темном широком лице выделялись иссиня-черные глаза. Он был молод и широкоплеч. Прыгающий Волк держал в руках винтовку.