— Сейчас баню для вас растопят, обмоетесь… Покормим вас и можете отдыхать. Я вам у себя на сеновале постелю… — в дом так и не пустят, но не гонят и то хлеб.
Баня — это чудо… Можно понежиться в паре, размять мышцы. Отхлестала себя и Мишку веником… Отвела душу… Мишутка выходил из бани раскрасневшимся, весь свежий и довольный. Правду говорили наши предки, что хлестать непослушных детей нужно, только не уточняли что в бане и горячим веником… Поверещат, но не больно и не обидно, да и чище будут. И родителям польза, вроде и наказали физически, а урона детю и нет… Психология… Еду нам принесли на сеновал: большой каравай хлеба и мясная похлебка. Простая еда, но какая же она вкусная и питательная! Даже полиморфам перепали куски свежего мяса и требуха. Мы чистые, сытые и довольные завалились спать в душистое сено.
Проснулась я среди ночи от рыка Волчицы. Тихо скрипнула дверь в сарае, где мы спали. В проеме появилась фигура человека, которая крадучись проскользнула внутрь. Испугалась я не на шутку… Кто, что, а главное зачем пришел к нам среди ночи? В темноте сарая, я не видела, что происходит. Только почувствовала, как напряглась Волчица… и как прыгнула куда-то в темноту… Раздался человеческий вопль, а затем писк… Во дворе кто-то забегал, появился свет в проеме, так и незакрытой двери. В помещение зашел наш хозяин вместе с молодым парнем, которого я за прошедший день не видела. Они принесли с собой лампу. Свет из нее шел ровный, достаточный для того что бы осветить весь сарай. Волчица стояла внизу и прижимала к полу кучу разноцветных тряпок…
— Что там? — мы с Мишкой спустились вниз со второго яруса. 'Интересно почему все так встревоженны? Я что опять ничего не понимаю?' Из тряпок резко выскочила крыса и юркнула в глубь сарая, изрядно меня напугав.
— Вылазь, Гундор, опознал я тебя. — Молодой парень уперев руки в бока стоял и ждал чего-то или кого-то. — Чего боишься? Убивать никто не будет… Объясни-ка что ты тут средь ночи-то забыл?
— Данко, ты что-ль? А я тут к бабе пришел… — из полутьмы угла, бочком, прикрывая свое причинное место, вышел невысокий, сухенький мужичок. Без слез не взглянешь… Данко с Познаном не скрываясь заржали как два мерина… Ухватившись за бока они гоготали, пока мужичок надевал штаны и рубаху.
— А прыснул-то чего, коль к бабе пришел? — я аж задохнулась от возмущения. Женщиной в этом помещении я была единственной… — Да и Милка твоя, если засечет тебя за этим делом — поколотит. Ты ж даже в отхожее место только с разрешения ходишь… Колись давай, зачем пожаловал? — Мужичок говорить явно не хотел, втянул голову в плечи и молчал как рыба. Он даже в мою сторону не смотрел.