Дети иногда безжалостны. Это следствие их восприятия мира как большой игры. Они просто не допускают мысли, что деяние может стать необратимым. Ведь игру всегда можно отложить, а потом начать заново. А уж когда они принимаются защищать того, кого любят, разум молчит. Говорят эмоции. Вот и Поля сейчас собралась спасать родителей.
Она яростно глянула на того, кто посмел угрожать её маме, и охранник начал оплывать, будто свеча при ускоренной перемотке видеоплёнки. Второй у дверей даже не успел сообразить, что происходит, как девочка вытянула к нему раскрытую ладошку — и здоровенного мужика отшвырнуло и впечатало в стену. От него осталось лишь мокрое пятно. В прямом смысле. Теперь настал черёд сопровождающих. С ними Поля поступила более лояльно. Она просто превратила их в неподвижные фигуры с неуклюже поднятыми руками, сохранившие вполне человеческий облик, но переставшие быть живыми. Более всего они напомнили Маше живописные чучела, стоявшие некогда при входе в увеселительные заведения и предназначавшиеся для того, чтобы на них вешали пальто, шляпы и зонтики.
На этом малолетняя валькирия не успокоилась. Она повернулась и глянула вслед удалявшемуся, визжа покрышками, «рейндж роверу» — водитель оказался самым сообразительным из компании и не стал искушать судьбу, пытаясь утихомирить несостоявшуюся пленницу. Ему это мало помогло. Шустряк не успел добраться до ворот, где вторая пара охранников уже вскидывала автоматы — их не тревожила мысль, что они будут стрелять в ребёнка, они защищали собственность хозяина. Не успели. Ворота, невидимым вихрем сорванные с петель, придавили обоих, а тонированного монстра закрутило в воздухе, несколько раз перевернуло и садануло о землю, сплющивая и корёжа, как пустую банку из-под пива. Склонив голову набок, словно художник, оценивающий положенный на картину мазок, Поля оглядела учинённое ею побоище. Видимо, результат не полностью совпал с представлениями о законченном акте возмездия.
Тогда девочка переступила с ноги на ногу и опять повернулась лицом к воплощению архитектурной мысли местного разлива. Она соединила руки, выставив ладошки вперёд, и слегка толкнула пустоту перед собой. И замок начал рушиться, как карточный домик. Через три минуты на его месте возвышалась только груда битого кирпича, укрытая сверху густым облаком серой пыли. Это явилось завершающим штрихом. Зло было наказано и повергнуто в прах.
Поля отряхнула брючки и кофточку, спустилась по оставшимся нетронутыми ступеням вниз и пошла прямо по газону. На ходу она сложила правую ладонь лодочкой, поднесла её к уху и беззвучно пошевелила губами. В квартире Виноградовых зазвонил лежавший на столе мобильник. Николай Гаврилыч лихорадочно схватил трубку, нажал на соединение и с затаённой надеждой произнёс: «Алло».