Пока Макс предавался размышлениям, сгустились сумерки. Над лощинами заколебались пока ещё редкие дымчатые полотнища, живо напомнившие пришельцу из иной реальности, что совсем уже скоро ему предстоит погрузиться в нечто подобное. Потянуло вечерней сыростью, засвиристели обитатели луговых трав, первыми почуявшие наступление ночи. Клюев отставил пустую кружку, привалился спиной к тёплым брёвнам, положил руки на стол и прислушался к своим ощущениям. Что-то всё-таки его беспокоило. Да, брат, подумал он, это тебе не самолёты на полигоне гонять. Там любую опасность можно худо-бедно, но рассчитать. А здесь что? Угодишь в какой-нибудь временной провал, где не действуют привычные физические законы, и Васей звали. Всю оставшуюся жизнь потом выбираться будешь. Нет, не то! По второму кругу мысль пошла. Не в этом причина его колебаний…
Промаявшись так часа три, Макс, как ни странно, успокоился. То ли перегорело беспокойство, то ли где-то в подсознании щёлкнул, наконец, переключатель. Неторопливо теперь уже и вполне хладнокровно он стал собираться. Облачился в камуфляж, натянул и зашнуровал ботинки, потом начал рассовывать по карманам то, на чём остановил свой выбор. В правые карманы — сухой паёк, флягу с водой и медкомплект, в левые — запасные обоймы к «рифам» и рожки для АКМС, один пистолет — в кобуру, на правое бедро, второй — в левую подмышечную. Метательные ножи брать не стал — зачем они ему? Вместо них упаковал в поясные подсумки две дюжины сюрикенов и складной универсальный инструмент, в который среди прочего входило и широкое, бритвенной остроты, лезвие. Подумал. И переложил часть сюрикенов в нагрудные клапаны. Гранаты решил совсем не брать, хватит одной в подствольнике. Закончив снаряжаться, он сделал несколько резких движений и пару раз подпрыгнул, чтобы определить, всё ли хорошо уложено и не будет ли помех при марш-броске. Удовлетворившись проверкой, сел на лавку, поставил автомат между колен, глубоко вдохнул и выдохнул. Всё. Пора.
Вызвав в памяти картину зоны, Клюев рассмотрел её со всех сторон, выбрал место километрах в семи северо-восточнее Сугомака, подальше от южных ворот, сосредоточился, изгнав последние остатки сомнений, и шагнул за колючую проволоку контрольной полосы.
И в тот же миг ослеп и оглох. Ощущение было таким, словно его долбануло разрядом тока. Причём достаточно сильно. До полной потери ориентации. До онемения кончиков пальцев на руках и ногах. Уткнувшись спиной во что-то не очень удобное, но твёрдое, выставив перед собой дуло автомата и пытаясь унять взбеленившееся сердце, выдавшее вдруг дикую аритмию, Макс бессмысленно таращился в обступивший его туман. Сколько времени так продолжалось, он вряд ли смог бы сказать. Для него это растянулось в вечность. Потом мысли прекратили свой неистовый хоровод, к нему вернулась способность улавливать некоторые из них, и он немного расслабился. Вернее, сначала он почувствовал, что буквально каждая мышца и каждый нерв напряжены до предела, и только после этого постарался успокоить вырвавшийся из-под контроля организм. Спустя ещё бесконечную череду секунд Макс обнаружил вдруг, что разом утратил свою способность воспринимать мир таким, каким привык ощущать его за последний год. Он испытал тихое потрясение, не переросшее, впрочем, в ступор, потому что неожиданно разъярился и справился с ним — в самом деле, сколько можно убиваться, потеряв драгоценный дар, жил же до этого, и неплохо жил! — а вслед за тем начал исподволь приноравливаться к своему новому положению. А скорее, к хорошо забытому старому. Ему даже пришлось слегка поднапрячься, чтобы окончательно вспомнить, как это было до инициации. В какой-то момент его вновь охватила злость, и он наугад попробовал сотворить себе прибор ночного видения, но ничего не получилось. И только тогда Макс с невероятной остротой осознал, что интуитивно он предвидел именно такое развитие событий, и страх ледяной змейкой скользнул в душу. Откуда-то из глубин подсознания совершенно не к месту всплыла мысль, что, наверное, так себя чувствовали изгнанные из Эдема. Во враждебном и готовом на любую подлость мире. Он машинально поднял правую руку и посмотрел на компас, потом отжал стопор. Стрелка заколебалась, медленно описала круг и пошла на второй. Похоже, в зоне компас был совершенно ненужной вещью. Клюев с сожалением снова застопорил стрелку, но в унынии.