— Не могли бы мы поговорить с вами наедине, шодан Лу-Сан-Тер? — спросил Фалон.
— Не надо церемоний, Фалон. Я сомневаюсь, что моя подруга жизни уйдет без сцены, которая будет для нас обоих неприятна.
— Он шутит, воин, — дерзко сказала Тедра. — Я всего лишь сделаю вызов.
— Женщина! — предостерег Чаллен. — Если ты намерена остаться, помолчи.
Тедра пожала плечами и отвела взгляд в сторону.
— Моя просьба — простая формальность, шодан, — откашлявшись, начал Фалон — Я более всего желаю вручить свою жизнь вашей дочери, причем я знаю определенно, что она тоже хочет меня. Я прошу оказать мне честь, передав ее на мое попечение, чтобы я мог защищать ее как хранительницу моего сердца.
— До вашей просьбы было много других, но до сих пор ни один воин не посмел утверждать, что моя дочь его хочет. Почему вы думаете, что это так?
— Я не думаю, я знаю. Она говорила мне об этом. И она отдалась мне.
Тедра вскочила с кушетки, расплескав вино.
— Зачем вы сказали об этом? — почти закричала она.
— Женщина, это мужской разговор, — снова предостерег Чаллен, но на этот раз чуть более раздраженно.
— Не надо его вызывать, не надо! — выпалила Тедра. — Это касается и Шани — я знаю, она не хочет, чтобы ему причинили вред. Я сама собиралась проломить ему череп, но она меня отговорила.
— У меня нет намерения его вызывать.
— Нет? — Тедра в изумлении захлопала глазами.
— За что? — продолжал Чаллен. — Все, что он сделал, — это помог мне принять решение, сказав, что моя дочь хочет человека, которого я должен для нее выбрать. Это сейчас главное.
— Ну надо же! — раздраженно проворчала Тедра. — Она чуть не заболела от беспокойства, что ты об этом узнаешь. Я сама была убеждена, что ты будешь вне себя. А ты, оказывается, доволен! Однако есть еще кое-что, чего ты не знаешь, красавчик. Шани, может, и хочет его, но боится.
— Это нормально…
— Нет! Не то! Этот человек — отвратительный рабовладелец. Ты об этом знаешь?
— Я знаю, что это возможно, — ответил Чаллен. — Сколько у вас рабов? — спросил он у Фалона.
— В моем хозяйстве их шестнадцать.
— Вы освободите своих рабов, если я отдам вам свою дочь?
Такое требование оказалось для Фалона неожиданным. Он нахмурился.
— Почему я должен это сделать?
— Моя подруга жизни и моя дочь не видят разницы между хозяином, который заботится о своей собственности, и тем, который не заботится. Как они считают, никто не должен быть бесправным. Моя дочь не сможет долго быть счастлива с воином, имеющим рабов, даже если об этих рабах хорошо заботятся как о своей собственности. Можете ли вы их отпустить?