Джимми Бин в это субботнее утро был занят прополкой первых сорняков на цветочных клумбах. Услышав слова доктора, он присел, навострив уши и широко раскрыв глаза.
— Ходить? Поллианна! — воскликнул Джон Пендлетон. — Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что, судя по тому, что я мог услышать и узнать, находясь за милю от ее постели, ее случай очень похож на тот, который излечил недавно один из моих друзей по университету. Он много лет специально занимался лечением такого рода травм. Я поддерживал с ним контакт и тоже отчасти занимался этой проблемой. И, судя по тому, что я слышал… Но я хочу увидеть девочку!
Джон Пендлетон выпрямился на своем стуле.
— Ты должен увидеть ее, дружище! Нельзя ли устроить это, скажем, через доктора Уоррена?
Доктор Чилтон отрицательно покачал головой:
— Боюсь, что нет. Хотя Уоррен вел себя очень порядочно. Он сам говорил мне, что сразу предложил пригласить меня для консультаций, но… мисс Харрингтон сказала «нет» так решительно, что он не осмелился повторить свое предложение, хотя и знал о моем желании осмотреть девочку. А недавно несколько его лучших пациентов перешли ко мне, что, разумеется, еще сильнее связало мне руки… Но, Пендлетон, я должен увидеть ребенка. Подумай, что это может значить для нее, если мне удастся ее обследовать!
— Да, а ты подумай о том, что это может значить, если тебе это не удастся! — возразил мистер Пендлетон.
— Но как я могу — без прямого приглашения со стороны ее тетки, которого я никогда не получу?
— Нужно что-то сделать, чтобы она пригласила тебя!
— Но что?
— Не знаю.
— Да, ты не знаешь… и никто другой, пожалуй, тоже. Она слишком горда и слишком сердита, чтобы позвать меня после того, что она сказала мне много лет назад… Но когда я думаю об этом ребенке, обреченном страдать всю жизнь, и о том, что, может быть, в моих руках надежда на спасение и мешает только эта проклятая нелепость, которую мы называем гордостью и профессиональным этикетом, я… — Он не кончил фразы, но, глубоко засунув руки в карманы, повернулся и опять беспокойно заходил взад и вперед по комнате.
— Но если бы ей это объяснить… дать понять, — настаивал Джон Пендлетон.
— Да, но кто это сделает? — спросил доктор, резко обернувшись.
— Не знаю, не знаю, — простонал мистер Пендлетон с несчастным видом.
Снаружи под окном Джимми Бин внезапно пошевелился. До этой самой минуты он так напряженно вслушивался в каждое слово, что почти не дышал.
— Ну а я знаю! — прошептал он в порыве радости. — И ей-богу, я это сделаю! — Он тотчас вскочил на ноги, прокрался за угол дома и со всех ног помчался вниз с Пендлетон-Хилл.