О зеркалах с нею никогда и никто за эти три дня не говорил. Впрочем, нет. Однажды Тим, воспользовавшись тем, что в кабинете никого не было, спросил:
— А ты когда-нибудь спрашивала зеркало о себе?
— Конечно, — удивилась Кира, вспоминая: она же рассказывала ему! Именно с этого всё началось!
Тим как-то хмыкнул странно, но больше о зеркалах не заговаривал.
Теперь она знала, что просто ложится спать. И думала чаще о том, что спокойный сон — это последствия работы на свежем воздухе, это последствия оживлённых бесед по вечерам с домашними Тима. Последствия их «тайных» встреч, когда она дарит ему вязаную мелочь…
… До обеда оставалось совсем немного.
— Ещё минут двадцать, — медлительно сказал Леонтий, убирая в карман мобильный.
Трактор и грузовик уехали с полными кузовами снега. Леонтий и Кира подчищали за ними остатки, собирая их в плотные кучи. Кира потрясла рукой, радостно улыбаясь потихоньку падающему снегу и шаловливо ловя снежинки языком. Здесь не город — здесь можно! А небо-то какое — синее! Низкое, но синее — даже пусть в просветах среди собирающихся серых туч!
— Рукавиц так и не надела, — недовольно выговорил ей Леонтий. — Смотри — задубеют руки-то!
— В варежках жарко, — пожаловалась Кира, всё ещё улыбаясь.
— А намозолишь? — продолжал бурчать Леонтий.
— Смажу, — пообещала Кира. — У меня крем есть. А если что — тётя Соня масла одолжит. Мы с ней вчера посмотрели в Интернете один рецепт для сухой кожи.
— Бабы — они такие, бабы, — пробормотал Леонтий и велел: — Иди-ка ты лучше, девуля, ворота закрой, а пока закрываешь, я тут закончу, и поедем домой.
Ворота посёлка в этой части закрывались легко — на огромный внутренний замок, огромный ключ от которого Леонтий всегда возил с собой. По расчищенной дороге Кира легко зашагала к воротам. Здесь и в самом деле редко бывали машины, чего поначалу она опасалась. Слышно иной раз было, как гудели и «раскочегаривались», по словам Леонтия, легковушки где-то вдалеке. Поэтому она перестала бояться машин — да и Леонтьева-то машина, куда можно спрятаться, всегда рядом…
Поэтому она сразу не поняла, что происходит.
Чёрная машина влетела в ворота, словно собираясь сбить девушку. Чуть свернула почти в последний момент.
Отпрыгнув в сугроб с дороги, куда уронила ключ от ворот, Кира ещё оглянулась на Леонтия, злобно выматерившегося. Точней — она ещё только оборачивалась на его голос.
Визжащая — тормозя на ледянке, оставленной колёсами трактора, чёрная машина резко остановилась рядом, остро опахнула девушку гарью с мелкой снежной крошкой. Деловито застучали дверцы. Киру, покорно зажмурившуюся, так сильно дёрнули за руку, что едва не вывихнули её. Она вскрикнула от боли. А дальше… Она и на ногах бы не удержалась — с закрытыми глазами. Только обращались с нею как с куклой: чуть не сбили с ног, схватив на руки, и, словно вещь почти забросили на заднее сиденье машины. Всё тихо, без слов — слышно было только учащённое дыхание сильных мужчин, которые очень спешат. А потом снова — быстрый перестук дверец.