В комнате она села на ковёр перед кроватью, обняла корзину со спящим котёнком. И стала думать. Хоть и не хотелось.
Беспокоило очень многое.
Теперь, когда, кажется, самое опасное осталось позади, когда радость от осознания свободы улеглась, подкралось иное. События начали подступать и вспоминаться ярко, и Кира теперь оценивала их на холодную голову. И стало не по себе.
Перед глазами то и дело возникала картина, как мужчины тащат её бывшего хозяина, которое болезненно воет и закрывает руками лицо, а между пальцами течёт кровь. И язык в зеркале, который плотоядно и демонстративно слизывает с длинного корявого когтя кровь… И спущенные колёса машин, на которых быстро не отвезёшь раненого человека хотя бы домой.
И кольцо на её пальце, который теперь обозначает невесть что.
Внезапно она обозлилась — до слёз!
Ну почему нельзя, чтобы в жизни всё было просто?! Ну почему нельзя просто объяснить, зачем они привезли её сюда, когда всё закончилось?! Почему она должна придумывать сама себе какие-то дурацкие причины, почему она здесь, а не дома?! Ну сказал бы он: мол, своим присутствием платишь за то, что здесь живёшь, — хоть бы тем, что поможешь подготовить эту чёртову вечеринку!
А перед глазами снова — чёрное зеркало и длинный, вкрадчиво извивающийся язык… И аккомпанементом к нему — рыдания мужчины с порезанным лицом…
… От неожиданной боли она взвизгнула: проснувшийся Шустик, пока она не видела, попытался по её руке, спущенной в корзину, подняться. Коготки впились в кожу ладони чувствительно и отвлекли девушку от тяжёлых раздумий. Упавший назад, когда она от боли дёрнула рукой, котёнок зашипел на неё. Кире пришлось взять себя за шкирку и сначала заняться Шустиком, напомнившим, что в её жизни есть существа, требующие внимания вне зависимости от её настроения. А потом уже проколами на коже, от которых вскоре остались лишь тёмно-красные точки. Реакция на проколы самой Киры была такой, что она невольно улыбнулась: так тебе и надо! Ты спаслась от ежесекундного ужаса в собственной жизни — и даже не благодарна судьбе за это! Хандришь!..
Она поиграла немного с Шустиком, постаравшись в игре погонять его так, что он устал минут через пятнадцать сплошной беготни. А потом они оба свалились на её постель. Точней свалилась Кира, а котишку подняла к себе. В общем, Шустик не возражал прилечь рядом. Сначала он повозился, прикидывая, как удобней при хозяйке расположиться, потом, видимо, вспомнил, что ничего лучше нет, как устроиться на подушке — шерстью в нос спящего. И устроился. Засыпая, девушка подставила ладонь так, чтобы Шустик не скатился с подушки. Вспомнила извивающийся оранжевый язык в чёрном зеркале — и снова мучительная мысль: что же так беспокоит её в этом крохотном эпизоде?.. Вроде она должна злорадствовать, что Леонтий проколол шины в машинах её мучителей. Вроде должна торжествовать, что бывший хозяин получит по заслугам… Так почему же она… И уснула.