— А… Откуда ты знаешь? — Я чувствовала, что мне всё трудней разговаривать с ним.
— Я немного чувствую живых, — пожал плечами Дрейвен. — Мне сказали, это называется эмпат. Так вот… Я чувствую, что Келли умрёт. А кто ты?
— Я… — Да, а кто я? Как сказать ему, чтобы он не отказался лететь со мной на Уиверн? — Я одна из твоего рода.
— Родственница, — он улыбнулся одними уголками губ. — Приятно осознавать, что не один на свете.
Всё-таки с ним очень тяжело разговаривать. Особенно, если вспомнить, что я представляла его себе совсем другим — неистовым, бешеным зверем, а разговариваю, по ощущениям — с очень отстранённым человеком, который сосредоточен на какой-то мысли, из-за чего выглядит отдалённым от всех.
— Как тебя зовут, родственница?
— Лианна.
— Чем я тебе не угодил, Лианна, если, увидев моё лицо ещё там, наверху, ты схватилась за оружие?
Дьяволы!.. Он умеет задавать конкретные вопросы.
— Давным-давно мы с тобой здорово поцапались и так и не помирились.
Он кивнул, словно рассеянно воспринимая информацию. И только после этого кивка я внезапно сообразила, почему он такой отстранённый: он прислушивается к оставленной на подстилке Келли! И поспешно спросила, боясь, как бы он не задал ещё какого-нибудь неудобного вопроса:
— Ты так легко согласился поехать со мной. Тебе не жаль оставлять Керу?
— Я всегда чувствовал себя здесь чужим, — напряжённо ответил он и вдруг глубоко вздохнул. — Но теперь… Теперь… когда Келли умерла…
Меня обдало холодом. Секунды я сидела неподвижно — из-за шока. Затем вскочила и выбежала из кухни. Келли лежала так, как мы её оставили: скорчившись, укрытая той же самой тряпкой, тихая, словно уснувшая. Здесь же лежал бронированный кот, который даже не оглянулся на мои шаги — настолько был сосредоточен на созерцании жалкого тельца, еле прикрытого рваньём. Зато оглянулся на шаги Дрейвена. И даже приветственно мурлыкнул… Я осторожно обошла кота и отогнула край тряпки… Не дышит.
— Можно мне будет забрать с собой Мисти?
Дрейвен стоял на пороге кухни, безразлично «глядя» на тело женщины.
— Может, сначала решим вопрос её похорон? — сухо спросила я. Его безразличие начинало раздражать.
Он молча прошёл вперёд, опустился на колени рядом с мёртвой женщиной и осторожно освободил её от цепей. Подтащил тело, закутанное в тряпку, к себе, обнял. Снова замер незрячими глазами на мне, баюкая её, словно она спала.
— Ты правда мне родственница? Близкий человек?
— Правда.
— Мне надо сказать тому, кто мне близок… Ты поймёшь. Знаешь, что самое страшное на свете? Это когда умирает тот, кто спас тебя, а ты не мог раньше сообразить, что есть средство от этой смерти. Я ношу лекарства остальным, чтобы они не мутировали, как Келли, только благодаря ей. Когда она заболела, пришлось напрячь память и вспомнить многое. Помогла вирт-связь. Я стащил прибор у одного типа… И узнал, что фармакологи Керы давно и неплохо изучили феномен таких вот изменений организма, что есть средства, чтобы остановить процесс… Но с Келли я опоздал. У неё процесс мутации зашёл слишком далеко.