Пока я этим занимался, наш подопечный вернулся с охоты с пустым рюкзаком. Теперь он был под наблюдением, за ним следили днем и ночью, но пока не задерживали, поскольку ничего, кроме моих догадок, мы ему предъявить не могли: учитывая его вдумчивый характер и способность просчитывать ходы вперед, вряд ли он держал дома, а тем более носил с собою оружие. Нет, я вычислил его по сумме косвенных улик, в коллекциях МУРа ни его прошлого, ни фотографий, ни отпечатков не числилось, а арестовывать такого хладнокровного и умного парня в расчете, что он проболтается на допросе, было абсолютно нереально. Оставалось одно: брать с поличным.
Между прочим, работники угрозыска, которые этим Юрочкой занимались, вскоре выяснили один весьма примечательный факт его биографии, факт, который я, можно сказать, держал в руках. Держал в руках, но не взвесил, не оценил, даже внимания никакого ему не придал: Милорд-Юра и впрямь оказался воспитанником войсковой части. Генеральша Евдокия Андреевна Симанчук не ошиблась, только воспитывался Милорд не в полку, а в отделе контрпропаганды фронта, где его заботливо опекали, научили свободно болтать не только по-немецки, но и по-английски, а заодно и стрелять из всех видов личного оружия. И учеником он оказался на редкость способным...
— Много там женщин, забаловали парнишку, — сказал мне Осипов. — Учили играючи, и жил он припеваючи, на всем готовеньком и без всякого труда. А война возьми да и скончайся. И кончилась райская его жизнь, началась мирная. Ремесленное училище, работа, станки, грязь, пот. А в мечтах оставалось: меткий выстрел — и ждет тебя награда. Вот какие фокусы война выкидывает, Валерий: Милорд — тоже ведь жертва ее, если вдуматься...
Он и сам задумался, невесело задумался, а я ждал. Ждал и тоже думал, что война искалечила душу очень способного, даже одаренного мальчишки, превратив его в особо опасного и особо хитрого преступника.
— Придется тебе поохотиться, — вздохнув, сказал наконец полковник (к тому времени он уже добился, чтобы меня временно прикомандировали к нему). — Выясни, чем занимался в Завидове наш подопечный и что именно он вез туда в своем рюкзаке. С собой захвати бутылку: дядя Миша не дурак выпить.
Дядя Миша оказался этаким крепышом лет за сорок и типичным хитрованом. Знаете, есть такие, которые всеми правдами и неправдами подбирают себе не столько выгодную, сколько неконтролируемую работу, на которой можно не просто бездельничать, но и стричь с этого безделья купоны в виде бутылок, десяток и прочих необременительных подношений. Хитрованы не дельцы: они не стремятся к наживе, масштабу, размаху, они довольствуются постоянно действующей дифференциальной рентой, которая автоматически вытекает из их должности. Частично в этом направлении меня просветил Осипов, частично я сообразил сам, как только заглянул в маленькие, хитренькие, благодушно настороженные глазки. Такие глазки не любят ссор с законом, потому что кое в чем грешны, а это значит, что дядя Миша будет изо всех сил хитрить и изворачиваться. Допрос тут больше напортит, чем поможет, по душам с таким не поговоришь, и остается одно: действовать по наитию, учитывая, что ты знаешь, о чем спрашивать, а твой собеседник не знает, что именно тебя интересует.