Народу на рынке — тьма.
— А вот кому омулька солененького, жирного, посольского! — заливалась тетка.
— Таймень, таймень копченый! — вторил ей басом мужчина.
Александр с Григорием остановились, прикидывая, что же купить. Гриша заметил, как высокий широкоплечий парень прислонился к старику, ловким движением вырезал у него карман. Он толкнул в бок отделенного:
— Глянь, дядя Саша!
И тут же услышал сзади:
— Тихо, братцы! Тихо...
Он оглянулся: рядом сухощавый среднего роста мужчина. Он подмигнул Григорию:
— Никуда не денется, сейчас мы его...
Мужчина шагнул к парню, негромко сказал:
— А ну, руки вверх!
И тут же взметнулась рука с блеснувшей в ней финкой. Красноармейцы бросились было на помощь, но финка уже вылетела из руки вора, а сам он согнулся в скрученных руках.
— Уголовный розыск, — проговорил дядя Саша. — Отчаянные ребята.
Они купили на рынке копченого тайменя и пошли обратно.
— А я, дядя Саша, решил, куда идти после службы: в уголовный розыск.
Щукин глянул на него, с сомнением покачал головой:
— Однако, не возьмут, паря. Молод ты еще.
Гриша упрямо тряхнул головой:
— Ничего, я своего добьюсь! Возьмут!
Вернулся Григорий из управления милиции понурым: не взяли, молод. Но он был упорен. Ходил туда и раз, и другой. Повезло не скоро. Только в 1927 году встретил в коридоре того самого, что брал на рынке вора. Он обрадовался ему, как старому знакомому.
— Здравствуйте! А я вас помню...
Мужчина удивленно посмотрел на Гришу.
— Встречались? Не помню что-то...
— А вы два года назад на рынке вора поймали. Финку еще у него из рук выбили. Мы еще вам помочь предлагали, да вы отказались.
Мужчина усмехнулся:
— Дело привычное... А все же не помню: немало мы за это время разного рода воров повязали. Всех не упомнишь. А ты чего сюда, паренек?
— Устраиваться к вам пришел... Не берут...
— Что так?
— Говорят, лет мне еще мало.
— У нас, брат, моложе двадцати одного года не положено. Тебе-то сколько?
— Двадцать один... Недавно исполнилось! Я из армии уж два года как демобилизовался.
— Во-о-он что! Служил, значит... Ну, пошли со мной!
Мужчина, который помог ему, был Федор Герасимович Роденков, один из ветеранов иркутской милиции.
Дело первое: «ЗАПОМНИ ЭТО НА ВСЮ ЖИЗНЬ, ГРИГОРИЙ!»
Матрена Волгина глянула на ходики, тикавшие на стене, ужаснулась:
— Батюшки, почти девять!
Вскочила с постели, быстро оделась, заторопилась в магазин.
Соседскую усадьбу Никитиных пробежала не глядя. И только когда возвращалась домой, обратила внимание: ставни закрыты. Дома сказала мужу:
— Чо-то, Николай, соседи-то наши нынче спят долго. Не заболели ли? Дед Федосей обычно рано встает, а тут, гляди, уже десятый час, а у них все ставни закрыты. Пойду, однако, гляну...