Но черную яму, что разверзлась под его ногами, он видел тоже.
И человека в высоком парике, шедро припорошенном мукой. Этот человек раскрыл руки, собираясь Гавела обнять, и казался самым близким, самым родным во всем мире.
Гавел не знал, как его зовут, но с готовностью шагнул навстречу.
Шагнул бы.
— Не смей уходить! — Голос Аврелия Яковлевича отрезвил.
Яма осталась.
И призрак на ее краю. Он разозлился.
— Держись.
Держится. Как-то выживает на холодном ветру…
…случались в Гавеловой жизни ветра и холодней, хотя бы в ту ночь, когда он караулил под окнами некой чиновьей особы, о развлечениях которой ходили весьма интересные слухи…
…тогда ему удалось заснять и сию особу, и детей, к которым оная испытывала противоестественное влечение… и помнится, после его, Гавела, статьи эту самую особу отправили не только в отставку, но и под суд…
Призрак завыл.
Громко.
И швырнул в лицо горсть колючего снега. Острые снежинки липли на кожу и плавили ее… не расплавят.
— Стой, — говорил кто-то.
Гавел стоял.
На краю черной ямы, глядя в саму ее черноту, и она, любопытная, разглядывала Гавела глазами сотен призраков, которым не суждено было выбраться.
И тот, что получил шанс, скулил, жалуясь на холод.
Просил согреть.
— Не думай даже.
Не думает. Он, Гавел, может, и наивный, ежели ведьмаку поверил, но призрак — иное. Гавел чувствует за жалостливым его скулежом голод. Дикий. Старый. Такой, который не унять одною каплей крови. Подпусти — и выпьет досуха…
— Т-ты! — прошипел призрак в лицо и, вытянув бледные руки, толкнул Гавела в грудь. Прикосновение ледяных пальцев принесло и чужую память…
…дворец…
…и женщина, чье лицо прекрасно…
…безумный король, руки которого полны крови. Он черпает ее из чаши и льет на лицо… кровь стекает сквозь пальцы, обвивая предплечья. Король, запрокидывая голову, хохочет.
Светлые волосы разметались.
Корона соскальзывает, катится по ступеням трона, чтобы остановиться у ног женщины, на лицо которой Гавел не смеет смотреть.
Должен.
И он, превозмогая чужой страх, поднимает взгляд…
…должен…
Король кричит, и от голоса его трескаются стекла, выстреливают разноцветными искрами, а Гавел смотрит… через боль, через страх…
Сквозь кровавую пелену.
И та, чье лицо прекрасно, в раздражении кривит губы. Она вскидывает руку, сминая воздух. И звон его отдается в ушах, а потом… воздух расправляется сжатою пружиной…
…в грудь…
…и сердце обрывается, пронзенное осколками ребер…
…последней мыслью — обманул Аврелий Яковлевич, человек, челюсть которого Гавел держал в руке, умер отнюдь не от рук любовницы.