Вместо обычного морского рундука в каюте стоял высокий шкаф из тикового дерева, похожий на тот, который ее отец подарил матери сразу после свадьбы, по возвращении с Дальнего Востока. Шкаф был украшен нефритом, перламутром и ляпис-лазурью. Неподалеку располагался комод из ореха на высоких ножках. А в простенке между ними висели современные часы, корпус которых был отделан эбонитом и бронзой. Отдельных полок на стенах не было, зато возвышался украшенный позолотой и резьбой шкаф, восемь полок которого были заставлены книгами. А за раздвигающейся ширмой, украшенной английскими пейзажами, в дальнем конце комнаты виднелась эмалированная ванна, сделанная, очевидно, по особому заказу, — длинная и широкая и, к счастью, не очень глубокая, поскольку Джорджине скорее всего придется таскать в нее воду.
Впечатление беспорядка создавали морские приборы, разложенные на письменном столе и рядом с ним. На полу стояла бронзовая статуя высотой около двух футов, а возле умывальника за ширмой — медный чайник. Лампы, все совершенно разные, были либо прикреплены к мебели, либо висели на крюках на стенах и на потолке.
Если к этому добавить, что каюту украшали картины и ковры, висевшие на стенах, то становилось ясно, что такую комнату логичнее представить во дворце губернатора, а никак не на судне. Но все это великолепие мало что могло рассказать Джорджине о капитане Мэлори, разве лишь то, что он отличался некоторой эксцентричностью и любил окружать себя красивыми вещами, не смущаясь мешаниной стилей.
Джорджина не знала, смотрит капитан на нее или в окно. Она пока что не решалась поднять на него глаза, но молчание становилось все невыносимее. Хорошо бы сейчас тихонько и незаметно уйти, если, конечно, он еще не обратил на нее внимание. Но почему он ничего не говорит? Ведь он знает, что он в каюте и готова выполнить все его приказания.
— Ваша еда, капитан… сэр.
— Почему ты говоришь шепотом?
— Мне сказали, что вы… то есть я слышал, что у вас раскалывается голова после вчерашнего переп… — Джорджина кашлянула и быстро поправилась: — У вас болит голова, сэр. Моего брата Дрю раздражают громкие звуки, когда накануне он… когда у него головная боль, сэр.
— Я думал, что твоего брата зовут Иен.
— У меня есть и другие братья.
— Один из моих братьев пытался вчера споить меня. Его очень позабавило, если бы я не смог утром отправиться в плавание.
Джорджина едва не улыбнулась. Сколько раз ее братья проделывали друг с другом то же самое. Впрочем, доставалось от братьев и ей: то вместо горячего шоколада в своей чашке она обнаруживала ром, то ленточки ее чепчика оказывались завязанными каким-то немыслимым узлом, то ее панталоны развевались на флюгере или, хуже того, на мачте судна другого брата, чтобы невозможно было найти виновника проделки. Похоже, озорники-братья существовали повсеместно, а не только в Коннектикуте.