Федя (подчеркнуто спокойно). Номер?.. Номер — один.
Следователь. Значит, в той же квартире, где и вы?
Федя (с той же интонацией). Да, значит!
Следователь. Давно?
Федя. Второй день. Она приехала из провинции, из деревни… Ну, а что такое, товарищ следователь?
Но тот уже не счел нужным продолжать допрос, — протянул длинную костлявую руку на прощанье: она оказалась твердой и жесткой в рукопожатии.
— Мы, вероятно, через день-другой уезжаем из Киева, — сказал Федя, стараясь вызвать следователя на разговор.
— Добрый путь вам, коллега. А кто это «мы»?
— Людмила Петровна и я.
— Учту, — кратко ответил следователь и погрузился в какие-то бумаги, лежавшие у него на столе.
— До свидания… — криво усмехнулся Федя.
Следователь был из новых — назначенных Общественным комитетом из адвокатского сословия, пополнившего теперь прежнюю магистратуру.
Федя знал это и, выйдя за дверь, почему-то обиделся на него:
«Скотина, юридический крючок!.. Что за тайны? Мог бы сказать мне, зачем ему нужна Людмила? Кажется, революцией поставлен на место, а не Щегловитовым! Так какие же тайны теперь могут быть от другого революционера — от меня? Хорош гусь, нечего сказать! Был бы на его месте какой-нибудь рабочий — ей-богу, убежден, совсем другой разговор был бы!..
Я ему: «товарищ следователь», а он морщится, нос воротит, неприятно ему… Формалист! Кадет!
Впрочем, он не мог бы утверждать, что тот действительно морщился при слове «товарищ» или вел себя как-нибудь плохо. Но раздражало, вызывало насмешливое к себе отношение впалолобое, удлиненное лицо этого человека, и неприятны были выдвинутые вперед и собранные, как для свиста, его губы.
«Карикатура!» — мысленно издевался над ним Федя, вспоминая только что оставленного следователя.
Вчера утром, едва он успел одеться, нежданно-негаданно приехала Людмила Петровна.
Он услышал ее вопрошающий знакомый голос в прихожей и чье-то глуховатое короткое покашливание. Федя стремглав выскочил в прихожую с криком:
— Я здесь… Дома! Ура!.. Как я рад!
Позади Людмилы Петровны он увидел, к удивлению своему, смирихинца Геннадия Селедовского. В ногах его стоял на полу желтый кожаный чемодан.
— Людмила Петровна!.. — назвал ее Федя по имени-отчеству и приник к руке, целуя ее сквозь лайковую перчатку.
— Зачем же так? — ласково смеялась гостья и, быстро стянув перчатку, вновь протянула Феде руку, и он почувствовал, как, задержавшись откровенно в его руке, она интимно и нежно зашевелила пальцами по его ладони. — Ну, ведите… Это ваша комната?
— Эта, эта… — пропускал он ее вперед, позабыв о Селедовском.