-- Я его невеста.
Аллилуйя! Да здравствует тишина! Какое же это счастье... но увы, шок у призрака длился недолго:
-- Это так неожиданно! -- всплеснув ручками, возвестила Алсея. Знала бы она, как это неожиданно для меня! -- А ведь он скрывал! Никто ведь и понятия не имел, что непреклонный Кхёрн снизошёл до обычных чувств... хотя... может он просто старался так уберечь тебя от своих недоброжелателей?..
И опять понеслось. Да, мать же вашу... за ногу и об стол! Сколько ж можно-то? К этому моменту я уже сижу на кровати и нервно сжимаю виски руками, откровенно подумывая, не зажать ли уши? И тут вдруг подумалось: а может? И... вот я уже маленький пушистый комочек, сворачивающийся клубочком на кровати необъятного размера, а дух в шоке смотрит на меня и не решается произнести ни слова.
Увы... и на этот раз её прострация продлилась недолго. А я-то, наивная, уже и задремать возмечтала!
-- Ой... а там, в клетке-то, наверное, твой ужин? Хочешь принесу?
-- О, боги! Убейте меня, чтоб не мучилась! -- в ответ взвыла я, но получилось только жалобное-прежалобное: -- Мя-я-я-я...
И опять эта балаболка истолковала всё по-своему:
-- Не плачь, маленькая! Сейчас всё будет!
На этой оптимистичной ноте дух дематериализовался.
Лежу. И тихо так... зверею...
И вот под аккомпанемент возмущённого мышиного писка возле меня материализуется эта не в меру разговорчивая бестия. Берёт бедную, насмерть перепуганную княгиню Екатерину за хвостик и подносит дрыгающееся похоже уже в предсмертных конвульсиях тельце к моей мордочке. Мышиный усик попадает мне в носик, становится нестерпимо щекотно и, не вынеся пытки, выдаю оглушительное:
-- А-апчхи-и-и!
В ответ раздаётся исполненное ужаса истошное:
-- Пи-и-и-и-и...
И моя тёзка безвольной тряпичной куклой обвисает в руках довольно улыбающейся Алсеи.
Блин блинский. Аккуратно встаю и, едва удерживая равновесие, протягиваю передние лапки, нежно принимая в объятия потерявшую сознание мышь. Укладываю её рядом, стараясь согреть своим теплом подозрительно прохладное тельце. И вдруг во мне просыпается неведомый ранее материнский инстинкт.
Ну, а что? Вот лежит она такая вся из себя крохотная, жалкая, язычок сам потянулся лизнуть её раз, другой... в этот момент тёзка дёрнулась, приоткрыла один глазик и, очевидно увидев приближающуюся кошачью пасть, выдавила короткое прощальное "пи" и вновь провалилась в небытие.
Да что ж ты будешь делать, а? Негодующе смотрю на умильную физиономию наблюдающего за нами духа, и так хочется по ней когтями проехаться! За всё! За мои бедные уши, за мучения крошки тёзки, да, даже за мадам Каргулю!