В этой своей странной поездке домой я решила: Ухожу в подполье. Буду учиться притворяться, что я такая как все, пока сама не начну в это верить. Ну, и заодно постараюсь выяснить, как умудрилась получить этот дар-проклятье и, по возможности, избавиться от этого. Что тут говорить? Мне нравилось быть нормальной. А сейчас я фрик, пока только для себя самой, но не хотелось бы стать изгоем для целого мира.
Мы жили в центре города, в самом обычном девятиэтажном, кирпичном доме, на четвертом этаже. Квартира была довольно просторная, по сегодняшним меркам, трехкомнатная. В нашем доме не было домофона, зато был настоящий цербер, тетя Нина. Она знала все и про всех, вечно была начеку, и мимо нее не то что человек, мышь не проскочит. Но сегодня меня удивило вовсе не это. А то, что тетя Нина тоже не имела ауры.
— Ну, здравствуй, пропащая душа, — улыбнулась она, и показалась мне значительно моложе своих шестидесяти, словно на ней идеальная маска, морок, как в сказках, а на самом деле она не такая. Совсем не такая. И, глядя на нее, я видела это странное несоответствие.
— И не говорите, — проговорил папа.
— Хотелось тебе домой?
— Вы не представляете как сильно, — отмерла я, — Вот, нового питомца нашла.
Я потрясла коробкой, в которой сидел Крыс.
— Готова к марафону? — спросила позади мама. Я глянула на лестницу, по которой предстояло идти, и кивнула.
— Может, все-таки пока не будем рисковать. То, что гипс сняли, еще не значит, что ты здорова.
— Давай для начала лифт освоим, — поддержала папу мама.
Но тетя Нина «обрадовала».
— Лифт не работает.
— Как?
— Опять?
— Да что ж это такое?
— Безобразие.
Родственники распалились не на шутку. А я решила рискнуть. Просто меня так достало, что все обращаются со мной как с фарфоровой чашкой, которую даже сжать покрепче страшно, потому что может в один миг рассыпаться прямо в руках. А я не такая. Я сама дойду.
Правда к концу третьего этажа я уже сто раз прокляла свою дурную гордость. А добравшись до своей родной двери всерьез раздумывала, на какое плечо язык повесить, правое или левое. Ломило все, кажется, даже ногти на ногах и волосы. Эх, а сколько мне еще приключений предстоит. Как вам смертельный номер под названием «Помыться в ванне?». Жесть.
Дома все было как всегда. Чисто, уютно и очень хорошо пахло свежестью и яблочным пирогом.
— Мам — это для меня?
— А для кого еще? — улыбнулась мама и помогла добраться до моей комнаты. Удивительно, но она осталась точно такой же, как я ее оставила. Мольберт у окна, разбросанные по полу краски и даже один из рисунков на столе, который я нарисовала за несколько дней до всего этого ужаса с больницей. Только здесь чисто было и проветрено. Мама постаралась.