— Ну, допустим... А дальше что?
— Надо все продумать... Тут самое главное — найти верное решение... Я полагаю, что лучше всего бить их изнутри: пробраться в их паршивую шайку, а потом...
— Стоп! — Иннокентий жестом руки остановил Рудольфа. — Последние дни к нам заходил некто Гаремский. Называет себя представителем Народно-трудового союза, уговаривал примкнуть к этой организации. Мы его стараемся избегать, а он нахальный...
— Вот и воспользуйся.
Иннокентий круто обернулся.
— Позволь, позволь, дорогой Рудольф... А что подумают мои друзья Сергей и Николай, когда узнают, куда я метнулся?
— Друзья, говоришь? Надежные?
— По-моему, да.
— А точнее?
— Вполне надежные.
— Тогда откройся, объясни им истинную цель твоих намерений... Только, — Рудольф на минуту задумался, — только обо мне — ни слова. Решение ты принял сам.
Рудольф и Иннокентий поглядели друг на друга и весело рассмеялись: очень уж хорошо они поняли друг друга!
Через месяц Николая Огаркова выписали из больницы. Нога еще болела, он ходил, прихрамывая. Медсестра, пожилая украинка, поздравила с выздоровлением и велела зайти в канцелярию лазарета за документами. Там хозяйничал щупленький бухгалтер Иван Анисимович, мужичонка с морщинистым бабьим лицом. Он сердито взглянул на Николая поверх очков и произнес скрипучим голосом:
— Господин Огарков, с вас причитается за лечение и харчи сто марок... Сейчас внесете или в рассрочку?
— Придется в рассрочку.
— Значит, жить не умеете, господин Огарков. Алексея Семеновича знаете? Не знаете? Ай, ай, ай... На войне он был санитаром, не велика, кажись, фигура. А вот приобрел документик и пожалуйста: лечит венерических, делает аборты. Бо-ольшое состояние нажил! А твой друг Каргапольцев, говорят, диплом до войны получил, верно? — Не дожидаясь ответа продолжил: — Бревна-то ворочать и без диплома, поди, можно... Работа дураков любит.
Николая больно задели эти слова, он бросил в ответ:
— Ну ты, хорек облезлый. Выписывай счет, будешь еще тут поучать.
— Гнида большевистская! — взвизгнул бухгалтер. — Здесь тебе не колхозное собрание!
Николай плюнул и, резко хлопнув дверью, вышел из канцелярии, не получив ни счета, ни документов.
Он переоделся, надел свой серый в крупную клетку костюм, поношенную шляпу.
Шел мокрый снег, холодный ветер пронизывал до костей. Николай поднял воротник пиджака, глубоко надвинул шляпу, но теплее от этого не стало.
В комнате Огаркова все было по-старому — пусто. Денег — ни пфеннига, как быть дальше? Последние месяцы Сергей не работал, жили втроем на два жалованья, а теперь и он не скоро получит. Да еще счет из лазарета...