Чернявый принес из палатки бутылку рому и разлил по стаканам.
— Ну, с богом. Счастливого пути вам, вестники свободы!
Чокнулись, выпили. Разрубили тросы, и шар медленно стал подниматься, удаляясь на северо-восток.
Иннокентию бросилась в глаза небольшая бумажка. На ней был изображен московский кремль. С недоумением прочитал надпись: «сто рублей». Подошел Милославский, взял у него бумажку, расхохотался.
— Не можешь сообразить?
— Похоже на деньги, но я таких не видел.
— Это же советская сторублевка.
— Не понимаю, зачем это нужно.
— Пошевели мозгами... Ну, представь себе: идет русский мужик по дороге и видит: деньги валяются. Что он делает? Поднимает, а тут листовка. Он, понятно, начинает читать.
Через два часа запасы шаров и литературы кончались. «Монтерей» помчался в обратном направлении. Шуршали брызги, разлетаясь из-под колес. Их шум сливался с монотонным постукиванием капель дождя о крышу машины. Милославский беспокойно поглядывал на облака.
— Как быстро изменилась погода. Не вернулись бы наши шарики.
— А по-моему, Константин Витальевич, этот способ заброски вообще не очень надежен. Разве можно положиться на ветер? — очень естественно усомнился Иннокентий.
Несколько минут оба молчали. Дождь усиливался, застилал смотровое стекло, пришлось включить «дворники».
— Есть идея, Константин Витальевич.
Милославский обернулся вполоборота к Иннокентию.
— Помните, дядюшка Курт говорил, что его брат водит самолеты на линии Мюнхен — Будапешт? Нельзя ли через него доставлять нашу литературу, скажем, в Венгрию, а оттуда...
— Но самолеты проходят двойную проверку на границе: на нашей стороне и на венгерской.
Последние слова Милославский произнес не твердо, очевидно, проверяя какие-то свои мысли. Иннокентий заметил:
— Плохой летчик, если не сможет упрятать сорок-пятьдесят килограммов литературы. Я сам летчик, могу научить, как это сделать.
— В твоей идее есть рациональное звено, Иннокентий Михайлович. Только согласится ли брат твоего «милого дядюшки» принять на себя такую ответственность?
— За это я не могу поручиться: встречаться с ним не приходилось. А попытать счастья можно. Если братец похож на Курта, то с ним можно сварить кашу.
— Адрес этого Курта ты не затерял?
— Нет. Здесь, в записной книжке. — Иннокентий похлопал себя по карману.
— Договоримся так. Ты сходишь к этому своему дядюшке, осторожно прощупаешь его. Потом мы с тобой можем встретиться. И с Куртом, и с его братом.
— Попробую, — кивнул Иннокентий.
Вскоре начались серые коробки четырех- и пятиэтажных домов. Рабочая окраина. Милославский долго смотрел в однообразие кварталов и пренебрежительно скривил губы.