К счастью, всему приходит конец. В субботу приехал Николай.
— Что с тобой? — встревожился он. — Ты болен?
— Нет. Просто три дня не ел. Кроме тебя никто не накормит.
За обедом Каргапольцев сообщил другу, что он оформился для работы на лимонных плантациях. Через два дня отправят в Хафен, а там на пароход и — в Америку.
Николай знал: нелегко Иннокентию уезжать еще дальше от родины, но огорчать его не стал.
— Попробуй, Кеша. Может, и правда найдешь там свое счастье.
— Нет, Коля, не найду. Счастье у человека, как и судьба, одно. Мое счастье осталось на Байкале, другого мне не полагается.
А за окном по-прежнему моросил осенний дождь: холодный и нудный.
Океанский теплоход вот уже неделю плавно покачивается на широких, отлогих волнах, будто стоит на месте, лишь содрогание каюты и отдаленный гул двигателей да всплески воды напоминают о движении.
Иннокентий долго лежал с открытыми глазами, наблюдал, как здоровенные черные тараканищи сновали по линолеуму. Забайкальцы шутят, что тараканы — это к счастью. Каким оно будет, его счастье в Америке?
Давящее одиночество, будущее — непроглядная тьма. Тут поневоле впадешь в тоску. Соседом по каюте оказался Анджей, вместе с которым Иннокентий жил в гостиничном номере. Каргапольцев никогда раньше не думал, что человек за несколько суток может так измениться: из молчаливого нелюдима Глущак превратится в какого-то набожного болтуна: у него всегда готов ответ на любой вопрос, на всякое сомнение припасена цитата из библии.
Иннокентий поделился было с Анджеем своими тревогами.
— Нечестивый твою душу наполнил страхом, — серьезно проговорил Анджей.
— А что такое страх? — спросил Иннокентий, удивленный.
— Страх есть не что иное, как лишение помощи рассудка. Не понял? В твоей душе нет надежды на благополучную жизнь в Штатах, это создает в сознании ложное представление о якобы ожидающих тебя неудачах.
Утром Глущак вошел в каюту после умывания с переброшенным через плечо полотенцем и торжественно произнес:
— Возлюбленный мой Иннокентий, ты рискуешь остаться без завтрака.
Присел на свою койку и с необычайной тщательностью принялся складывать полотенце.
Иннокентий поглядел, поглядел да и спросил:
— Скажи, Анджей, а в чем смысл жизни?
— В праведности, — мгновенно отозвался Глущак, — только она научает целомудрию и рассудительности, справедливости и мужеству, а полезнее их ничего нет для людей в жизни...
— А в чем пороки нашего века?
— В высокомерии и тщеславии. Все зло на земле от них: убийство и вероломство, коварство и растление, мятеж и хищение, клятвопреступление и беззаконие... — Анджей помолчал и прибавил: — Жизнь познается опытом, но слишком часто люди уносят свой опыт в могилу, не поделившись с близкими.