Инна едва поспевала за ней.
Выйдя на улицу, Даша жадно вдохнула воздух.
— Даш, успокойся, — Инна стала перед нею, — это еще ровным счетом ничего не значит.
— Не значит…
— У нее есть парень!
— Парень…
— Да не повторяй ты за мной как робот! Подумаешь — обняла! Ну не поцеловала же! А даже если бы и поцеловала — это же она его, а не он…
— Там, в пиццерии, ты лицо его видела?
— Эмм… что ты имеешь в виду?
— Ты. Лицо. Его. Видела?
Инна потупилась.
Потом подняла голову и сказала с вызовом:
— А еще я видела, как он на тебя смотрит! Поверь мне, в такой момент в его взгляде тоже…
— Тоже. Круто, правда? Я больше не могу быть «тоже», просто не могу. Это больно, обидно. В конце концов, это унизительно. Понимаешь?
Она принялась лихорадочно искать телефон в сумке.
— Кому ты собралась звонить? Подумай, что ты делаешь, ведь тебе даже предъявить нечего…
— Але, Вадим? Я пойду с тобой в театр. Да, заезжай за мной в пять.
— Ты зачем это? — Инна провела глазами телефон, отправленный обратно в сумочку. — Я, конечно, понимаю, что тебе сейчас капец как хреново, но ты уверена, что поход в театр с Вадимом — это то, что тебе поможет?
— Нет, конечно. Я вообще плохо сейчас соображаю. Спишем это на состояние аффекта, ага? — закончила она с каменным лицом.
— Даша, в тебе сейчас говорит обида…
— Вот пусть и говорит! Сейчас ее время.
Она почувствовала неимоверную усталость, такую, что захотелось присесть прямо здесь, на разогретый асфальт:
— Пусть мне будет обидно… так легче расстаться.
— Расстаться? Но зачем?
— Затем, что я больше не хочу быть одной из… Это — ненормально. А я — нор-маль-на-я. А в такой ситуации я рано или поздно свихнусь.
— Может, ты и права — грустно заключила Инна. — Пора прекращать этот мазохизм. Если ты уверена, что она для него слишком важна — уходи.
* * *
Актеры играли прекрасно, просто замечательно. Ведь не зря же зрители никак не хотели их отпускать за кулисы и долго кричали «Браво!». Сама Даша тоже хлопала — они ведь старались. Но что происходило на сцене — не помнила. И не смогла бы сказать, даже если бы ее от этого зависело что-то важное. Этим вечером она действовала и говорила «на автомате». Вадик что-то спрашивал — она отвечала, иногда невпопад. Возможно он догадался о ее состоянии, потому что в какой-то момент замолчал, и лишь поглядывал на нее искоса.
После спектакля довез до дома. Даша не помнила, как попрощалась, все так же на автомате проследовала к двери подъезда. И, лишь когда потянулась к ручке — перед носом возник Данька. Даша отшатнулась. И пришла в себя.
— Как это понимать? — спросил он тоном, пробирающим до костей. — Почему ты вышла из его машины? Почему отключен мобильник? Где ты была?!