Как бы он ни пытался отвлечься, мысль о ней постоянно преследовала его. Он не мог найти забвения даже ночью, потому что она появлялась и в его снах. Она не была похожа ни на одну из знакомых ему женщин. Он ни разу не видел, чтобы она плакала или жаловалась на обстоятельства, в которых оказалась. Она ненавидела кандалы, но ни разу не попросила его снять их, как сделала бы любая другая на ее месте. Она не ждала ни жалости, ни снисхождения. Она ничего не просила, совсем ничего - за исключением его самого. Она сказала, что хочет его.
Господи, как эти слова перевернули все у него внутри и почти сломили его сопротивление, едва лишь она произнесла их! Он сказал ей тогда, что она умышленно хочет околдовать его. Но, умышленно или нет, он уже был околдован ею, с той самой минуты, когда она предстала перед ним во всем блеске своей красоты, которую перед этим так удачно скрывала под толстым слоем грязи.
Эта женщина ухитрилась пробудить в нем такое страстное желание, подобного которому он еще не испытывал. Даже Рона, которую он любил больше всех женщин на свете, не вызывала в нем такую бурю чувств. Стоило ему лишь взглянуть на Кристен, и он полностью терял самообладание. Кровь закипала у него в жилах. Его тело горело, как в лихорадке.
Той ночью ей удалось побороть его сопротивление. Ему не следовало смотреть в ее сторону, когда он вернулся с улицы в дом, собираясь направиться к себе в спальню. Он был застигнут врасплох, зачарован ее медлительными, чувственными движениями. Он смотрел, как она подняла руку, чтобы откинуть со лба непослушную прядь волос, как она потянулась, выгнув спину, как при этом движении четко обозначилась линия ее высокой груди. Казалось его поймали в невидимую сеть, потому что он двинулся к ней совершенно безотчетно, и ничто на свете не могло остановить его и помешать ему попробовать на вкус манящую сладость ее губ.
Ему хотелось верить в то, что она была колдуньей, или жрицей викингов, наделенной своими богами особой силой. Это конечно же было бы подходящим решением для его проблемы - как могло случиться, что он ненавидит и в то же время желает ее. Она пробудила в нем чувства, которых он не мог понять. Он не должен был бы переживать из-за того, что она страдает, но он переживал. Для него не должно было иметь значения то, что она шлюха, но это имело значение. Он терял голову всякий раз, когда вспоминал, что она делила постель со множеством мужчин, возможно, с каждым членом команды на их корабле, но старался выбросить из головы эти мысли. Однако теперь, узнав, что один из них значил для нее больше, чем все остальные, притом настолько, что она была исполнена решимости отомстить за его гибель, он просто начал сходить с ума.