— Не возражаете, если я присоединюсь к вам? Шантель безразлично пожала плечами, не отрывая головы от мраморной плиты, на которой лежала.
— Нет, конечно… — лениво произнесла она и вдруг резко вскинула голову, что вопрос задан на безукоризненном английском языке. — Ты тоже из Англии?
Как выяснилось, задала его Джамиля — одна из пяти икбаль. Женщина быстро распахнула полы своего халата и легла рядом с Шантель на теплый мрамор в центре общего зала хаммама. Под халатом Джамили ничего не было, и принятая ею поза как нельзя лучше демонстрировала красоту ее упругих налитых грудей. Впрочем, Шантель обратила на это лишь мимолетное внимание. Она уже почти привыкла к свободе нравов, царивших в банях, и сама была сейчас полуобнажена.
— Я думала, кто-нибудь уже сообщил тебе об этом, — произнесла улыбающаяся Джамиля. — Наши семейные владения находятся в Глостере, хотя большую часть своей жизни я провела в Лондоне.
— Нет. Никто мне ничего не говорил. Я думала, что Рахин здесь единственная англичанка. А почему ты мне сама не дала знать прошлый раз, когда подходила с леди Шилой?
— Дело в том, что Шила обучает меня турецкому, а он мне дается с трудом. Вот она и настаивает, чтобы я все время говорила только по-турецки. Вообще она очень добра и внимательна ко мне. Просто я сама не способна к языкам. Помнится, и мой учитель французского был вечно недоволен.
— Как прекрасно вновь услышать родную речь! Я так рада… — Шантель осеклась. — Извини, чуть не сказала, что рада встретить тебя здесь. Оказаться в положении рабыни я бы и врагу не пожелала.
— Не беспокойся. Я понимаю, что ты имела в виду. Когда я увидела тебя, мне тоже было так грустно. Конечно же, я предпочла бы встретиться с тобой на свободе.
— Ты давно здесь?
— Не очень. Чуть больше шести месяцев. До тебя я была последней, кого купили для этого гарема. Я думала, что таковой и останусь. И другие были уверены, что новеньких больше не будет, поэтому так удивились твоему появлению. И из-за меня уже было много шума.
— Шума?
— О да, — улыбнулась, вспомнив что-то, Джамиля. — Сейчас это кажется смешным. А тогда мне было не до смеха. Я была страшно напугана. Дей так рассердился на свою мать из-за меня, что пришел прямо в гарем и отчитал ее при всех. Я была уверена, что меня продадут в другое место, а то и того хуже.
— Но с какой стати ему перепродавать тебя, коль он сам купил новую женщину? На что он сердился?